Агхора III. Закон кармы

Свобода Роберт Е.

– Сначала, встретив Чаббу, я подумал, что удастся избежать неприятностей. Но когда мы пришли к этому старцу, я понял, что случится что-то скверное. Я чувствовал в нём шакти и чувствовал, что он не прочь подкорректировать наши планы.

– Он проклял нас? Ты это имеешь в виду? Или что его слова и мысли имели силу проклятия, хотя сам он, может быть, этого и не хотел?

Вималананда пожал плечами:

– Что, если так? Если он сделал это умышленно, он рано или поздно поплатится. Но чем это нам поможет сейчас?

Внезапная вспышка раздражения молнией сверкнула в моём мозгу:

– Он поступил так, потому что ты чем-то спровоцировал его, не так

ли? Ты ведь всегда так делаешь. Зачем это было нужно?

Я почти не мог говорить от волнения.

– А что я, по-твоему, должен был делать? Расстелиться перед ним, как тряпка, и попросить, чтобы он потоптал меня ножками?

– Не надо было его злить!
– Я замолчал и глубоко вздохнул.
– Ладно- Но я вот чего не понимаю: почему ты отказался остановиться у храма Ганеши?

– Потому что к тому времени я уже понял, что авария неизбежна, и не хотел, чтобы в этом винили Ганешу. Не забывай, что Арзу, Кавас и Фарох персы. То, что они сами верят в наших индийских богов, прекрасно. А как насчёт их родственников? Немногие могут соперничать в бешенстве с разъярённым фанатиком-персом. Если бы авария произошла сразу после остановки у храма, кто-нибудь из этих юродствующих наверняка устроил бы скандал и начал позорить индийских богов. Он стал бы кричать, что наши боги не смогли защитить нас, даже когда мы их об этом просили.

– В чём же смысл всего этого спектакля? Небольшое смягчение кармы каждого из нас?

– Я буду с тобой предельно откровенным: Фароху суждено было погибнуть от несчастного случая как раз в это время. Но его родители сделали мне столько добра, что я хотел как-то отблагодарить их. Ты представляешь себе, что значит потерять сына? Я знаю, что это, потому что я сам потерял сына. Шесть месяцев после смерти моего Рану я сходил с ума от горя. Фарох должен был умереть, но я не мог с этим смириться. Сначала я хотел постепенно свести его карму на нет, чтобы вообще избежать аварии. Но его карма оказалась слишком сильна. И она влекла его дальше. И тогда я решил положиться на судьбу. Сидя рядом, я мог как-то воздействовать на его кармы, а отчасти - и на твои, и на кармы Каваса и Арзу. Получилось так, что старец-отшельник захотел действовать в качестве орудия судьбы. Отлично, я ничего не имею против. Если он хочет поработать с нашими кармами - пусть. Почему бы и нет? Главное, что мы должны были угодить в аварию (и мы в неё угодили), но все остались живы. Разве это не счастье для каждого из нас? Для Фароха опасность миновала, и теперь он так напуган, что будет ездить на машине по-человечески. Старые привычки вернутся к нему не скоро.

– Но чёрт возьми! Ты же чуть не угробил самого себя!

– Тут я ничего поделать не мог. Какая мать не пожертвует собой ради ребёнка?

На следующий день дочь Вималананды позвонила по телефону и сообщила, что вскоре выходит замуж. Повесив трубку, Вималананда повернулся ко мне и сказал:

– Я уже несколько месяцев чувствовал, что это вот-вот случится. Я знаю её гороскоп. Сейчас именно такой момент, когда астрологические влияния толкают её на то, чтобы влюбиться и выскочить замуж. Вот тебе и судьба: она познакомилась со своим парнем всего неделю назад - и уже невеста. Помешать им я не могу. Но брак этот не будет долгим.

Мы вернулись в Бомбей как раз ко времени её следующего звонка. Она сообщила Вималананде, что свадьбу решили провести в тесном кругу, только для членов семьи, и меня среди приглашённых нет. Я был рад никуда не ехать, но Вималананда чувствовал себя так плохо, что я не мог отпустить его одного на такси за двадцать километров в северную часть Бомбея, где должна была состояться торжественная церемония. Он позвонил дочери и попросил, чтобы либо за ним прислали машину, либо позволили взять сопровождающего. Это была в высшей степени резонная просьба, но дочь просто бросила трубку. Она не появлялась до самого дня свадьбы, и только вечером после совершенного бракосочетания она и её жених приехали, чтобы получить формальное благословение отца. После их ухода я подозрительно посмотрел на Вималананду.

– Уж не задумал ли ты эту аварию специально, чтобы под веским предлогом не являться на свадьбу?

Он немного помолчал, а потом ответил:

– В общем, нет, но оправдание получилось хорошее.

– В общем, нет!
– передразнил я.
– Да ты сума сошёл! Стоило ли из-за таких пустяков ломать себе кости?! Только чтобы не ходить на свадьбу- 

– Я уже сказал тебе, что чувствовал неизбежность этой свадьбы. Только что перед нами был жених. Я видел его впервые, так же как и ты. Разве он не выглядел достойным?

Я вынужден был признать, что жених вёл себя благородно и имел хорошие манеры.

– Но мне известно очень давно, - продолжал Вималананда, - что моя дочь обречена выйти замуж за человека, который будет оскорблять её. И я всегда старался отвратить её от брака, как только у неё появлялась такая мысль. На свадьбу я всегда беру кокос и даю его жениху и невесте, чтобы они вместе держали его в руках, пока я читаю мантру. После этого разъединить супругов уже невозможно, сколько бы сил ни прикладывать. Но что бы я был за отец, если б сделал это для своей дочери, приговорив её к пожизненным оскорблениям? Ты бы хотел, чтобы я это устроил?

Разумеется, нет. Я вспомнил, как прочно эта мантра связала Шерназ и Бехрама. Сразу после свадьбы молодые переехали в дом жениха, а ещё через восемь месяцев - и через месяц после смерти Вималананды - его дочь вернулась домой, где и остаётся по сегодняшний день. Её муж, при всей своей поверхностной доброте и воспитанности, начал бить её едва ли не в конце медового месяца и не прекращал бить всё короткое время их совместной жизни.

Физические травмы, полученные при аварии, вкупе с душевными травмами, вызванными несчастьями дочери, так подорвали здоровье Вималананды, что в июне 1983 года его на месяц пришлось положить в больницу, чтобы в принудительном порядке обеспечить ему покой. За этот месяц он так сдружился с врачами и пациентами больницы, что всем было жалко расставаться с ним, когда вернувшаяся из-за границы Рошни приехала за ним и забрала его домой.

К августу он снова поправился настолько, что стал совершать короткие наезды в Пуну. В сентябре 1983 года, ярким солнечным днём стоя у северных ворот пунского ипподрома, Вималананда сказал, что непременно умрёт ещё до Нового года. Обратясь лицом на юг в сторону храма Рамы на соседнем холме Рамтекди, он говорил спокойно и уверенно, и в голосе его не было слышно ни страха, ни сожаления:

– Великие перемены грядут в мире. Многое из того, что мы привыкли получать даром, исчезнет, и многое из того, чего бы я не желал видеть, встанет на нашем пути. Вот, например, новый бич появился в мире - СПИД. Понимаешь ли ты, что распространение СПИДа - это виша канья в мировом масштабе? Всякий носитель СПИДа - это виша канья. Одно нечаянное удовольствие без должной защиты - и человек обречён. Весьма странная судьба, как тебе кажется? Раньше были только единичные случаи виша канья, а теперь весь мир буквально кишит ими.