Агхора III. Закон кармы

Свобода Роберт Е.

Но жизнь продолжалась. Какой бы тяжёлой ни была утрата, мне нужно было привыкать к новому порядку вещей. Вскоре меня осенило, что смерть Вималананды вовсе не была его смертью. Он так торопился уйти, что в качестве необходимого балласта взял на себя кармы некоего 99-летнего перса по имени Райтер, который мечтал дожить до столетнего возраста. Этот господин Райтер приходился дядей Фанни Содаботтливала, которая и попросила Вималананду помочь дяде осуществить его мечту. Песи и Фанни, казалось, без счёта тратили деньги на Вималананду и на меня безо всякого намека, что эти суммы следует рассматривать как заём, а не как дар. Но не прошло и недели после кремации, как Фанни явилась ко мне и со слезами на глазах стала рассказывать о том, как много они потратили на Вималананду. Песи, подсчитывавший,

по-видимому, каждую рупию, вздыхал о том, что его дело не продвигается так быстро, как обещал Вималананда. Хотя несколько месяцев спустя после смерти Вималананды господин Райтер отметил свой юбилей и вскоре скончался, супруги Содаботтливала не выразили в адрес Вималананды ни малейшей благодарности ни по поводу дяди, ни по поводу сына Фароха - за ту щедрость, которая стоила Вималананде жизни.

Мисс Бамбхани тоже заявила, что затраченные на Вималананду деньги не соответствуют тем выгодам, которые она от него получила. Тем временем Башермал, самый «старший» из духовных «детей» Вималананды, которого Вималананда называл «моё доброе, выдержанное вино», не без гордости заключил, что теперь, после смерти учителя, место лидера по праву переходит к нему. Он решил, что мы с Рошни должны теперь подчиняться ему так же, как мы подчинялись Вималананде, и пытался произвести на нас впечатление жалкими подражаниями вечерним беседам Вималананды. Эти тягостные вечера были невыносимы, и мы чрезвычайно обрадовались, когда, разозлившись на пару наших невинных вопросов, он навсегда выставил нас за дверь, посчитав никуда не годными учениками. В качестве прощального благословения он надоумил своего ученика Мундромала - юриста, оформлявшего завещание Вималананды, - так провести этот документ, что единственной официальной наследнице Рошни не досталось ровным счётом ничего.

Калубхай, Доши, Харшбхай и некоторые другие продолжали некоторое время крутиться возле дома Рошни, выражая почтение фотографии Вималананды, пока сын Мундромала не начал утверждать, что вступил в контакт с духом Вималананды. В одной из своих комнат он воспроизвёл обстановку комнаты Вималананды и установил кресло, очень похожее на то, на котором любил сидеть Вималананда. Стой поры большинство «духовных детей» переключилось на новый канал. Меня и Рошни приглашали тоже, но мы были твёрдо убеждены, что Вималананда никогда бы не выбрал в качестве посредника тело такой посредственной личности. Мы ещё больше уверились в своей правоте, когда узнали, что сынок Мундромала даже завёл собаку, похожую на Лизу, для более успешного приёма сообщений. Но Лизу была пекинес, а этот пес был шпицем. Вималананда никогда не опустился бы так низко, чтобы держать шпица. Мне даже чудится его возмущённый голос: «Шпиц! Что прикажете делать с такой негодной породой?!»

Редстоун, главная надежда Вималананды, умер в 1984 году от конского гриппа. Рошни продала оставшихся лошадей, оставив только родившуюся у Мехеруниссы Малику. Она хотела, чтобы цвета Вималананды по-прежнему развевались над ипподромом Бомбея, и была полна решимости участвовать в скачках до последней возможности. Рамагду отправили на завод, где она сразу произвела двух жеребят, которых немедленно продали. А уже сравнительно недавно, после нескольких одержанных побед на завод продали и Малику - последнюю лошадь, защищавшую цвета Вималананды.

Мамрабахен и Дженду Кумар по-прежнему полны интереса к скачкам. Я как «официальный представитель покойного господина Вималананды» одно время ходил на скачки вместе с Рошни в те дни, когда выступала Малика. Но после одного случая я полностью потерял интерес к скачкам. Я пробирался сквозь толпу к «кольцу», чтобы сделать ставки, и вдруг почувствовал у себя между ног горячую руку - и встретился взглядом с развратными глазами Бапси. Хотя Вималананда и заявил однажды, что его пенис никогда не станет твёрдым, даже если она будет скакать на нём верхом, мне она раньше казалась привлекательной, хотя и в самом вульгарном смысле. Сейчас я прекрасно понял, что имел в виду Вималананда, ибо, вглядевшись в неё, я увидел такое жгучее желание, такую неприкрытую похоть, какую видел только однажды - в опьяненных сладострастием глазах молодого негра в Марокко. Это была навязчивая страсть, с запахом плохо проветриваемой комнаты, в которой часто совокупляются. Призыв Бапси я счёл дурным предзнаменованием для себя, если не прекращу посещать ипподром. Больше я к конному бизнесу не прикасался.

Впрочем, некоторое время я ещё захаживал на бомбейские конюшни, чтобы повидать своих старых друзей. Как только меня встречал кто-либо из знакомых, разговор тут же заходил о тех временах, когда ипподром был вторым домом для меня и моего «старика». Но эти посещения прекратились после грандиозного скандала, который потряс клуб до основания и закрыл доступ к стойлам случайным посетителям. Это было самое время, чтобы уйти. Сегодня скачки в Индии становятся делом всё более опасным для жизни и здоровья. В 1996 году одному знаменитому жокею угрожали смертью, если он не придержит победителя, а у другого выкрали дочь после того, как он не смог прийти первым на престижных скачках. В 1997 году вооружённые люди двумя выстрелами изуродовали ухо ирландского наездника Марка Гэллахера недалеко от ворот бангалорского клуба верховой езды. Пятнадцать швов пришлось наложить хирургам на ухо жокея.

Подобно всякому человеку, я создал свой собственный мир среди множества других миров, сосуществующих на земном шаре. Подобно каждому, я стремлюсь к тому жизненному окружению, которого требует от меня моя карма. Почти десять лет скачки были существенной частью моей вселенной, но когда поддерживавшие их кармы подошли к концу, я оставил ипподром, чтобы создать себе новый космос. Важнейшим звеном этой новой вселенной остаётся Вималананда и будет таковым всегда. Младший Гуру Махарадж и великий Шива также вечно пребудут на своих местах. Таковы мои три неизменных спутника в долгой дороге жизни.

Одна из ежедневных практик, которую Вималананда рекомендовал мне, содержится в стихах из «Шива манаса пуджи» («Умственного поклонения Шиве»). Живя в одиночестве на священной горе Гирнар, Вималананда каждое утро повторял эти стихи. Вот их перевод:

Ты - душа, о Повелитель Урождённой горой.

Праны тела - твои слуги, тело - твой дом.

Череда наслаждений объектами чувств -

Твоё поклонение, а сон - твоё самадхи.

Любое моё движение - это твоё круговращение,

Любые хвалы - твои гимны,

Любые свои действия, о Источник Блаженства,

Я жертвую тебе как моё поклонение.

Парвати, «Урождённая горой», - это Кундалини Шакти, находящаяся в горном хребте, то есть в позвоночнике. Её повелитель - это Шива, непреходящая душа. Духовное развитие происходит тогда, когда Кундалини отворачивается от ограниченного индивидуального «я» и обращается лицом к своему повелителю. Её влечёт уже не желание мелких личных выгод, но величие и слава Того, Кто воистину реален. Только этот путь ведёт к блаженству и совершенному счастью. И пока я всеми силами стремлюсь направить мою Кундалини к этой вечной душе, я знаю, что есть кто-то, кто исправит любую мою ошибку, вытащит меня из любой ямы, в которую я упаду, и снова укажет мне верный путь. Таково было прощальное благословение моего друга, философа и наставника, знак любви агхори, счастливое напутствие, которое было ему по силам из-за его безграничной преданности и величайшей самоотдачи своему «я». Так пусть же благословения Шивы и Шакти снизойдут на каждого, кто искренне захочет воплотить в своей жизни слова этих стихов, как делал это Вималананда во все дни своей удивительной жизни.

[1] Чувства здесь понимаются в расширенном смысле, как каналы, связывающие индивидуума с окружающим миром (Прим. ред )

[2] Обжаренные в масле пирожки с начинкой из овощей или фруктов (Прим. ред.)

[3] Интересно сравнить это с древнерусским говадо, корова Отсюда коровье мясо - говядина (Прим. пер.)