Агония мощи
Шрифт:
– А что ж тогда твой внучок туда бегал мародерствовать? Это только ты тут старый суеверный хрыч. Уверен, дело не в самой деревне.
Лонгин жестом приказал всем замолчать. Он сел прямо напротив Люфина, но лицо старика ничуть не изменилось, тот все так же слепо смотрел в пустоту.
– Назови свое имя, – сказал Лонгин, но Люфин никак не отреагировал.
– Не похоже, что он тебя вообще заметил, – скептически произнес Артем, однако Лонгин продолжил смотреть в глаза старика. Неожиданно ссохшееся пергаментное лицо начало искажаться страхом, Люфин заскреб тощими ногами по полу, пытаясь
– Ы-ы-у-у-у, – Люфин уже не пытал ничего сделать, он только подвывал от ужаса, а по щекам его текли слезы.
– Хватит! – крикнула Фема и схватила Лонгина за руку. – Прекрати! Ты мучаешь его!
– Это его воспоминания, – отозвался мужчина. – Его пугает прошлое. Я лишь помог ему вспомнить.
– И что ты узнал? – спросил Артем.
– Почти ничего, – покачал головой Лонгин. – В его сознании только боль и страх. Что-то долгое время истязало его разум, заставляя испытывать боль и страх снова и снова. Это произошло в его родной деревне. Он предпочел забыться навсегда. Самым гуманным будет прервать его страдания.
– Нет! – упрямо сказала девушка.
– Вы жестоки в своей слабости, – произнес мужчина и покинул дом.
Внука старосты звали Дитхарт. Сам Дитхарт отличался невысоким ростом, но необычайной ловкостью, присущей обезьянам. У него наличествовали крупные мускулистые руки, а так же длинные цепкие пальцы. Помимо этого он оказался выдающимся треплом.
По всей видимости, Дитхарт не держал на Лонгина зла и даже сам был не прочь вновь побывать в проклятой деревне. По его словам, там имелось полно интересных вещичек.
Когда отряд вместе с новоявленным гидом добрался до деревни Ведичи, Артем невольно подумал, что если прошлое поселение и показалось жутким местом, то глядя на запустение, царящее здесь можно однозначно заявить, что он поспешил с выводами. Существуют такие заброшенные места, по которым сразу видно – люди покидали его в спешке, не успев даже собрать пожитки. Создается впечатление, что жители просто в какой-то момент исчезли. Да, за минувшие годы все вокруг порядочно заросло, а кости домашних животных растащили дикие звери, но в целом все вещи остались на своих местах.
Под ногами Артема что-то хрустнуло. Приглядевшись, он обнаружил под ногами россыпь белых осколков, отдаленно походивших на скелет птицы.
– С костями я кажется тоже поторопился, – тихо произнес юноша.
– А? – обернулся Дитхарт. – Кости? Да, их здесь полно. Зверье так и мрет. Словно специально сюда приходят копыта отбрасывать или когти, ну или что там у них еще? Тут лучше надолго не задерживаться, опасно.
– А ты сам-то как тогда мародерствовал? – поинтересовался Лонгин.
– Так я короткими заходами, по полчасика не больше. Помню, когда ту штуковину выкапывал, которую ты разбил, раз пятнадцать туда обратно бегал.
– Туда обратно бегал? – не понял Артем.
– Ага, – кивнул Дитхарт. – Как из лесу крики да вой раздаваться начнут, так сразу сваливать надо, а то башню сорвет напрочь и будешь потом как Люфин слюни пускать, да под себя мочиться. Видели, знаем.
Фема внимательно вчитывалась в записную книжку своего дедушки.
– Тут есть несколько странных заметок, – произнесла она, – и теперь, кажется, я начинаю понимать, что они означают. Здесь говорится, что с севера периодически накатывают волны энергии неизвестной формы, оказывающей негативное психоэмоциональное воздействие на всех живых существ. Выбросы следуют с хаотичными интервалами от одного часа до семи суток и длятся от пяти минут до нескольких часов.
– И что делать, если начнется такой выброс? – спросил юноша.
– Валить, – однозначно кивнул Дитхарт. – Километр к югу от деревни и уже совсем слабенько цепляет.
– Дедушка пишет, что в закрытых помещениях негативное воздействие снижается, а лучше всего прятаться под землю, тогда можно совсем не опасаться влияния.
– Больно мудрено говоришь, – мотнул головой сын старосты. – Вроде как в подвале прятаться можно? А я и не пробовал. Страшно мне взаперти сидеть.
– До деревни мы добрались, – произнес Лонгин, – но за годы здесь все слишком изменилось, я не могу наложить чужие образы на реальность. Куда нам двигаться дальше?
– Дедушка писал, что если смотреть от входа в главное здание, то источник энергии располагается на два часа, предположительно в горах.
Дитхарт присвистнул.
– До гор то еще топать и топать, часов шесть, не меньше. Вы и тут смотрите поаккуратнее, я к главному зданию еще не ходил. Уж не знаю, откуда здесь столько приблуд, но на вашем месте ступал бы поосторожнее, возле некоторых домов запросто можно ног лишиться. А вообще дед рассказывал, что лет сто назад тут один парень жил, от которого целая куча различных чертежей осталась. Вот уж он богат оказался на выдумки. Кто-то из жителей потом допетрил что их и использовать можно, а там и рукастые умельцы нашлись.
Опасных мест в деревне действительно хватало. Судя по всему, различные ловушки да капканы вошли в моду у жителей, хотя скорее создавалось впечатление, что смертоносные механизмы превратились в настоящий культ. Их использовали буквально возле каждого дома. К счастью большинство опасных мест можно было без труда определить по скоплениям костей или догнивающим тушам. Запах стоял тот еще.
Артем с удивлением посмотрел на здоровенного мертвого лося, с десятком дыр в брюхе и длинную дорожку из крови и требухи внутренностей. Похоже, сохатый попал в один из страшных капканов, но все равно проковылял еще несколько метров, прежде чем испустить дух. Парень поежился. Такое сосредоточие смертей в одном месте вызывало страх и отвращение. Зачем все эти животные так стремились в заброшенную деревню?
Главное здание в поселении оказалось построено из самого настоящего кирпича, что без сомнения на общем фоне превращало его в крепость. Пожалуй, только оно и выглядело относительно целым. Вопреки ожиданиям перед входом опасностей не предвиделось. Похоже, если жители и выжили из ума, то не окончательно. Даже к примитивным органам власти доступ должен быть открыт.
«Хотя это конечно как посмотреть, – добавил про себя Артем. – Большинство власть имущих предпочтет отгородиться от народа сплошной стеной и колючей проволокой под напряжением».