Агония страха
Шрифт:
— Лучше пуля, чем тюрьма. Спасибо за заботу, мент!
Глава IV
Москва в те же дни
1
Лязгнул засов, и дверь одиночной камеры открылась. Конвоир пропустил в душную семиметровую каморку человека в штатском, и дверь вновь захлопнулась.
Рамзес смотрел на вошедшего с некоторым испугом и нескрываемым волнением. За долгую преступную жизнь он побывал в местах лишения свободы не один раз, но каждый от следующего не отличался. Общие, забитые до отказа камеры, вызовы к следователю, стандартные вопросы и ответы, суд, а потом зона. И везде он чувствовал себя королем, но теперь все изменилось. Его из Бутырки перевели в Лефортово и посадили в одиночку. Одно такое перемещение выбивало из привычной колеи. Ему никто ничего не объяснял, на допросы не вызывали, а дни шли. Когда ты знаешь все, что должно произойти и чем все кончится, не о чем волноваться. Вопросы решаются сами собой, и от тебя ничего не зависит. Ты просто должен принимать все как есть, зная, на что шел. На этот раз ситуация в корне изменилась, к тому же его мариновали и держали в клетке без обвинений и разговоров.
Вошедший мужчина выглядел очень солидно. Волевое красивое лицо, сильный подбородок, черные глаза, густые темные волосы и седые виски. На вид ему было чуть больше пятидесяти. Высокий, сильный, с прекрасной осанкой. Он вовсе не походил на тех плюгавых следователей, к которым привык опытный вор в законе Рамзес. Мужчина уселся на единственную табуретку и взглянул в глаза опытного уголовника. Не каждый выдержит такой пронизывающий взгляд.
— Давайте знакомиться, Отар Георгиевич. Я полковник ФСБ Медведев Владимир Сергеевич. Вы догадываетесь, почему вы оказались в нашем изоляторе?
— Нет, полковник. По закону, я должен сидеть в уголовке. Я знаю законы. Все, что мне положено, я возьму, а чужого мне шить не надо. Бесполезно.
— Такой большой, а глупый. У нас свои законы, Буба. Вся Россия на них держится, а не на тех, которые ты выучил наизусть. Для меня ты кусок дерьма и твое место у параши. Но ты попал не в свою тарелку и пойдешь по другому делу. Из этой тюрьмы уходят под суд или не уходят никуда. Ты из тех, кто вряд ли уже увидит свободу. И не пой мне песен об адвокатах, законе и суде. Для тебя лучший вариант, если мы договоримся, разумеется, — вернуться на нары в Бутырку. Худший вариант — это крематорий. Пепел мы не захораниваем, а выбрасываем на помойку. Был Рамзес, и нет Рамзеса. Никто по тебе плакать не будет, и о тебе не вспомнят. Мы тебя спишем, как бэушный товар, не пригодный к применению. И законы тут ни при чем. Мы занимаемся государственными масштабными проблемами, а не уголовной шантрапой, вроде тебя. Будешь приносить пользу, — будешь жить. Начнешь кочевряжиться, — пойдешь на свалку. У меня нет на тебя времени. Я пришел сюда в первый и последний раз. Теперь выбирай сам свою дорогу — в Бутырку или в печь.
— Пугаешь, полковник?
— Ты того не стоишь. Это ты на зоне король, авторитет и личность, а здесь ты номер 30021. Твоего имени даже нет в тюремном реестре. И тебя нет. Есть номер камеры, где ты сидишь.
— А зачем я вам нужен? Что я могу знать такого, чего вам не известно?
— Многого ты не знаешь, но есть детали, которые нас интересуют. Это не касается налета на больницу. Речь идет о твоих хозяевах. Ты работал на Басова и Грачева. Оба они государственные преступники, и ты член их команды.
— Я просто охранник. У меня официальная лицензия. Меня нанимают, я охраняю, а кого, не мое дело, хоть столб на дороге, лишь бы деньги платили.
— Платили. И лицензию тебе купили, и счета в банке открыли. Но теперь ни лицензии, ни счетов, ни банка уже не существует. Трест лопнул. Но нами доказано, что несколько ювелирных фирм записаны на твое имя, а там найдены алмазы, выкраденные на приисках в особо крупных размерах, которые контрабандным путем вывозились за рубеж. Государство понесло миллиардные убытки, и кому-то за это придется отвечать.
— На меня лично ничего не записано. Я владелец школы охранников.
— Те, на кого записано, пойдут под суд, а ты, как теневой директор, попал в тень. В тенистую камеру. Здесь тебя искать не будут.
— Но я ничего не знаю о делах Грачева, а к Басову меня вовсе не допускали. Они ворочали, они и отвечать будут.
— Уже отвечают, а о твоих алмазах и слыхом не слыхивали. У тебя нашли, ты и отвечай.
— Я сказал вам, что у меня нет никаких ювелирных фирм.
— Однако их подставные директора ходили у тебя в холуях, и это давно доказано. На свободе никого не осталось. Ты вожак без племени.
— Хватит, полковник, мне лапшу на уши вешать. Говори толком, чего надо?
— Грачев вам приказал похитить Ухова, а Ухов работал на петербургский синдикат. Меня интересует один вопрос — Ухов отдал документы Грачеву или нет? Ты знаешь, о чем идет речь.
— Знаю, провались они пропадом. Ухов ничего не сказал. Он умер от сердечного приступа. Без всякого насилия! Ребята схоронили его во внуковском лесу.
— Где же документы?
— Никто не знает. Дочь Ухова, Алиса, держала документы у себя. Мы предложили ей обмен — она нам документы, мы ей отца. Договорились о встрече, а она документов не принесла.
— Но вы и отца не привели.
— Дело не в отце. У нее украли портфель с документами. Обычный шнырь.
— Выяснили, кто такой? Только не виляй, Буба. Я тебя предупредил, что пришел к тебе в первый и последний раз. От того, сколько ты скажешь, настолько и будем оценивать твои шансы.
— Зовут его Журавлев Вадим Сергеевич. Данные мы получили от дочери Ухова. Это она его вычислила, но мы его не нашли.
— Искали в больнице?
— Искали, но нам подложили муляж и устроили облаву. Менты показали по «ящику» машину Журавлева, будто он попал в аварию. Но Журавлев исчез. Мы дали дочери Ухова месячный срок, чтобы она нашла его и вернула документы.
— Естественно, девушка не знает, что ее отец умер?
— Нет.
— Грачев давал заказ на добычу документов?
— Да.
— Но дело не кончилось Уховым. Вам предстояло достать еще какой-то пакет документов, так?
— Да, но Грачев еще не знает, у кого они находятся.
— Схема та же? Похищение хранителя документов и выбивание из мешка пыли до тех пор, пока не отдаст?
— Последний раз, когда я видел Грачева, он мне сказал, что придется взламывать сейф в каком-то военном учреждении, но не уточнял деталей, пока мы не раздобудем документов Ухова.
— И наверняка очень торопился.
— Да, он сказал, что у него времени в обрез, дал нам две недели на всю работу.
— Ладно, Буба, мы подумаем, как с тобой поступить, а пока нам надо проверить твои сегодняшние показания. Ничего не хочешь добавить?
— Я примерно знаю, о каком военном учреждении идет речь. Грачев не раз посылал меня к разным генералам с посылками или за посылками. Я был в штабе Московского округа ПВО у генерала Прибыткова. У него есть сейф в кабинете. Ездил в военную комендатуру к генералу Трояновскому. У него тоже в кабинете есть сейф. Слышал о генерале Ступке, но с ним не встречался.