Агония страха

Март Михаил

— У тебя хорошая память, Буба. Если еще что вспомнишь, передай конвою, что у тебя появились новости. Я сделаю исключение и приеду еще раз.

На этом первый допрос закончился. Рамзес облегченно вздохнул. Он ненавидел Грачева, который шантажировал его последние три года. Если чекисты и до него добрались, то Грачев и Басов уже на плаву не останутся, а это обстоятельство Рамзеса устраивало.

2

Они сидели в кабинете директора сберкассы и наблюдали, как хозяйка учреждения листает отчетный журнал. Профессор не мог сидеть молча, он слишком

волновался.

— Вы понимаете, Степан Яковлевич, — пылко рассуждал пожилой ученый, — когда у меня украли книги, я даже не подумал заглянуть в стол и посмотреть, целы ли сберкнижки. У меня и мысли такой не появилось. Я не верил в то, что в дом залез вор. Ну кому нужно воровать книги? Человек должен понимать, что берет, и знать им цену. К тому же, на той же полке стояли книги в два-три раза дороже украденных. Честно говоря, я грешил на кого-то из своих учеников. Думал, кто-то из студентов соблазнился по молодости. Вот почему и не стал заявлять в милицию, сохраняя в душе уверенность, что они одумаются и вернут книги, поставят на место. Я даже специально выходил из кабинета, когда ко мне приходил кто-то из учеников, давая им возможность незаметно поставить книги на место, но этого не происходило. А тут моя дочь решила купить новую машину. Я полез в стол, а сберкнижек нет. Тут уже не подумаешь на студентов. Стол заперт. Его открыли, украли сберкнижки и опять заперли. Замочек у меня с секретом, его несложно сломать, но так, чтобы открыть, а потом закрыть, тут нужен очень хороший мастер своего дела. И вот только после этого я обратился в милицию.

Капитан пожал плечами.

— Но, Вениамин Карлович, вы даже не знаете, когда у вас украли книги. Сколько воды утекло с тех пор, тем более что вы сами понимаете, что работал опытный вор. Следов мы не найдем, а если работал гастролер, то это вовсе гиблое дело.

Профессор не унимался.

— Объясните мне простую вещь. Пришел, как вы говорите, гастролер, нашел и забрал деньги. Понимаю. Но зачем ему понадобился Фаргон в четырех томах сытинского издания конца прошлого века?

— Согласен. Я скажу вам так. Даже при самом благополучном стечении обстоятельств мы сумеем отыскать вора. Но не книги. Скорее всего, вор выполнял чей-то заказ. Может быть, даже очень солидного и уважаемого человека, а деньги прихватил на мелкие расходы.

— Сто семьдесят тысяч на мелкие расходы?

— Сами виноваты, вы же храните деньги в сберкассе, а книжки выписываете на предъявителя, будто украли их, а не заработали. Проще было хранить деньги в столе.

— На предъявителя, правильно. А вы знаете, сколько мне лет? Семьдесят четыре года. Я стою одной ногой в могиле. Меня не станет, так дети успеют состариться, пока оформят наследство и получат деньги, а с них еще и налоги возьмут с моих денег, как будто я их мало платил.

— Подумайте лучше, Вениамин Карлович, кто из ваших состоятельных друзей мог позариться на эти книги, нанять вора и рассказать ему, где они стоят?

— У меня нет таких друзей. Все люди высокопорядочные.

— Но вы не знаете коллекционеров, это же болезнь. Даже самый достойный человек может пойти на что угодно, если захочет заполучить в свою коллекцию определенную вещь. Мне уже встречались такие люди. При виде какой-то паршивой марки у них начинали трястись руки и течь слюна.

— Я этого не понимаю.

— Кажется, нашла, — встрепенулась женщина, про которую успели забыть. — Деньги по двум сберкнижкам, о которых идет речь, были выданы двадцать седьмого июня.

— Да, — вздохнул капитан, — надежда умирает последней. Скоро месяц будет. Ваши денежки давно потрачены, а книжки покрылись свежей пылью чужой квартиры.

— И как же быть? — растерянно спросил профессор. — Идти домой с пустыми руками, как побитому псу?

Капитан повернулся к женщине.

— Нелли Васильевна, а вы можете сказать, кто из кассиров выдавал деньги?

— Конечно, тут стоит подпись кассира-контролера — Серебрякова Елена. Очень внимательная девушка, заканчивает финансовый институт. Я прочу ее в свои заместители.

— А можно попросить ее сюда?

Директор сняла трубку и вызвала сотрудницу. Девушка вошла, поздоровалась, будто всех давно хорошо знала и вопросительно посмотрела на начальницу.

— Леночка, у нас неприятности. По сберкнижкам профессора Полетаева получены деньги, крупная сумма. Капитан Марецкий занимается этим делом. Я листала отчетный журнал и по записям получается, что ты эти деньги выдавала.

— Исключено. Я не могла выдать деньги по чужой сберкнижке.

— Нет, ты меня не правильно поняла. Сберкнижки на предъявителя, по ним мог получить деньги любой человек. Речь идет о том, чтобы вспомнить этого клиента и попытаться описать внешность.

— Когда это произошло?

— Двадцать седьмого июня.

— Какая сумма?

— Сто семьдесят тысяч шестьсот рублей. Счет аннулирован.

— Помню, я его хорошо помню, так же как и вас, Степан Яковлевич.

У капитана отвисла челюсть.

— Так-так-так, милочка, — возбудился профессор, — и как же он выглядел?

— Я его запомнила, потому что он был последним клиентом, которого я обслуживала в тот день, а потом все началось.

— А что началось? — спросил Степан.

— Стрельба. Вы же сами в тот день приезжали, минут через сорок, как ушел клиент. Тогда убили какого-то адвоката, двух кавказцев, женщину, ребенка и нашего охранника. Вы меня тогда допрашивали. Но речь шла не о клиентах, а о тех, кто устроил погром со стрельбой.

— А этот клиент был среди свидетелей?

— Этого я не знаю. Свидетелей отвели в автобус.

— У вас феноменальная память, Леночка, — поразился капитан. — Тот день я очень хорошо помню, но то, что я вас допрашивал, из памяти стерлось, а вы даже мое имя-отчество помните. Постарайтесь как можно подробней описать того человека, который снял деньги со счета. При необходимости вам придется прийти к нам в Управление, и наши специалисты с вашей помощью составят фоторобот.

— Очень приятный молодой человек. Рост сто восемьдесят пять.

— Так точно?

— Когда он стоял в очереди, то его голова находилась, чуть ниже стеклянной перегородки, а перегородка высотой метр девяносто. Когда новые стекла ставили, я делала замеры. Одет был хорошо, в светло-серый костюм. Натуральный блондин с волнистыми волосами, голубые глаза, ровный прямой нос, почти греческий. Когда улыбается, на щеках образуются ямочки. Зубы свои, ровные. С виду можно дать лет тридцать пять. Лицо узкое, европейское. Уверен в себе, обаятелен, такие нравятся женщинам.