Агрессор
Шрифт:
Камера выхватила БТР, пытавшийся протаранить стену. Комнату наполнили крики о помощи.
Женщины и дети выпрыгивали из окон и тут же попадали под перекрестный огонь. В разбитых окнах появился черный дым. Повсюду в окнах были видны охваченные паникой лица.
Солдаты знаками пытались дать им понять, чтобы те отошли от окон, но они не слушались. Они словно прилипли к окнам.
На экране появилось лицо журналистки, прятавшейся за БТР, она пыталась передать информацию из этого хаоса, и я обратил внимание на ее красивые темные и огромные от ужаса глаза. Вокруг нее из ниоткуда появилось пол-армии, и все они стреляли из пистолетов и штурмовых винтовок. Я наблюдал за разборкой в грузинском стиле.
Два штурмовых вертолета грохотали у нее над головой. Она кричала в микрофон с восточноевропейским акцентом, что здание было резиденцией регионального правительства; в тот момент там проходили выборы, поэтому собралось столько народа. Атаку предположительно провела группа воинствующих исламистов, протестующих против строительства каспийского трубопровода. Черт его знает, как Си-Эн-Эн добралась туда так быстро, но все-таки им это удалось. Титры говорили о том, что на данный момент погибло уже тридцать человек.
Силки схватилась за голову.
— О Боже, бедные дети.
На экране появилось изображение одного из солдат. Он держал израненное тело ребенка в обгоревшей одежде.
В здании произошел взрыв. Камера затряслась, а в окне второго этажа сверкнула вспышка. Повылетали стекла, после чего оттуда повалил густой черный дым.
Я слышал, как офицеры отдавали какие-то приказы, но хаос продолжался. Обычная история — больше вождей, чем индейцев.
Несколько солдат, сумевших войти в здание, выпрыгнули из окна на первом этаже, на их одежде полыхало пламя.
Камера выхватила вереницу карет «скорой помощи», мчавшуюся по дороге. Некоторые из них были военными, некоторые — гражданскими. Два вертолета все еще грохотали в воздухе.
Две окровавленные женщины выскочили из здания и побежали прочь, собирая на ходу детей и увлекая их за собой.
Раздались выстрелы, камера переместилась на двух малышей, выпрыгнувших из окна первого этажа в попытке скрыться от пламени.
Хэйзл нажала на кнопку на пульте, и телевизор погас.
— Хватит! Только не в моем доме.
Глава четвертая
Я сидел рядом с Силки на веранде и слушал последние новости по радио. Солнце поднялось уже довольно высоко. Я чистил апельсин за апельсином, а Силки пропускала их через соковыжималку. Силки любила апельсиновый сок. Приготовить завтрак для Тиндаллов было наименьшим, чем мы могли их отблагодарить за гостеприимство, и я надеялся, что это поднимет им настроение. После того как Хэйзл выключила ту программу, атмосфера в доме была довольно напряженной. Мы помогли убрать со стола в полной тишине и пошли спать. Хэйзл совсем не радовало то, что в ее дом непрошеной ворвалась реальная жизнь, а Чарли из-за этого был несколько напряжен и погрузился в свои мысли.
— Ты слышал, — прошептала Силки, — уже установлено, что около шестидесяти человек погибло и еще сто шестьдесят ранено. — Она налила сок в кувшин. — Это около половины всех людей, что находились в здании. Кошмар!
— Не так уж и плохо, знаешь ли. Это ведь был штурм. — В углу загона старый мерин принимал утреннюю грязевую ванну. — В любом случае при осаде нужно рассчитывать, что все они мертвы с самого начала. В такой ситуации даже один выживший — это уже успех.
Она перестала выдавливать сок и выпрямилась.
— Я все думаю о том бедолашном ребенке. О том, что сгорел. Ты видел, как солдат нес его?
Я разрезал еще несколько апельсинов и передал их ей. Чтобы сделать немного сока, требовалась масса апельсинов.
— Скорее всего, там все было заминировано. Мы видели, как взорвался один заряд. Я не удивлюсь, если погибших на самом деле намного больше.
— Но все солдаты выглядели так, словно они были в панике. Они не знали, что делать.
— Ты знаешь, если теряется двадцать процентов солдат или меньше, то это большой успех. Солдаты реагировали на происходившее, и неважно, правильные действия они совершали или нет.
— Теряется? Что значит теряется? Погибает? Мне кажется, ты слишком хорошо для парашютиста разбираешься в этих вещах…
— А ты разве не читаешь журнал «Тайм»?
Силки скорчила рожицу и снова принялась за апельсины.
— Ты точно не читаешь. Ты читаешь только те журналы, у которых на обложке одни парашюты.
Я все еще смеялся, когда на пороге появилась Хэйзл, в платье, с растрепанными волосами и красными влажными глазами.
Силки вскочила на ноги.
— Хэйзл, что с тобой?
По ее щеке сползла слеза.
— Он уехал.
— Уехал? — спросил я. — О чем это ты?
— Его здесь нет.
В моей голове за долю секунды промелькнуло множество мыслей и все на скорости в тысячи миль в час. Чарли закрылся в своей скорлупе после выпуска новостей.
— Мне кажется, это очень встревожило Хэйзл, — сказал тогда я.
— Она такая с тех пор, как погиб Стивен, — ответил он. — Она хочет закрыть нас от внешнего мира, чтобы он снова не обидел нас. Вот почему мы живем здесь.
Я вспомнил, что он был очень мрачным вчера вечером, но не обратил на это внимания, объяснив себе все количеством выпитого; мне все больше и больше казалось, что у него проблемы с алкоголем. И все эти разговоры о том, чтобы пристрелить того коня… черт, он же не задумал уехать куда-то в ночь и снести себе голову? Он не стал бы первым.