Аист
Шрифт:
Он выключил душ и сдул лишнюю воду с губ. Знание о прошлом Сьюзи кипело в центре его черепа как пульсирующая раковая опухоль, Эдди чувствовал, что должен помочь Сьюзи, сделать что-нибудь, чтобы помочь ей обрести нечто вроде убежища. Её загнанный взгляд, когда она рассказывала ему об ужасах прошлого, нервировал, Эдди было больно видеть её такой.
Её бабушка.
Сьюзи рассказывала, что понятия не имеет: жива старуха, или нет. Может быть, если Эдди займётся этим и обнаружит, что она мертва, это изгонит внутренних демонов Сьюзи. Они смогут посетить могилу бабки, покажут
«Это самое малое, что я могу сделать».
Он вытерся, вытащил из сброшенных хаки мобильник, набрал номер недавно нанятой секретарши.
— З-здравствуйте?
— Эй, Пола. Я тебя разбудил?
— Н-нет… нет, мистер Баддингер. Конечно, нет.
— Отлично. Мне нужна твоя помощь.
* * *
Сьюзи сидела в гостиной, вскрывая коробки канцелярским ножом. Первая коробка была наполнена фотографиями в рамках, на большинстве из них в разных позах улыбались она и Эдди, но было много и семейных фотографий Эдди. Она разглядывала снимок его сестры Энни с мужем и двумя сыновьями — их лица были сплошными улыбками, они словно светились на камеру. Сьюзи представила себя и Эдди, принимающих когда-нибудь такую же позу, ребёнка, который уютно втиснется между ними.
Ниже лежала полоска из четырёх фото, которые они с Эдди сделали в фотобудке на местной ярмарке, на первый год их встречи. Это случилось лишь неделю спустя после того, как она в первый раз поняла, что беременна. Сьюзи никогда не забудет радость озарившую лицо Эдди в тот день, когда она рассказала, и именно тогда она по-настоящему поняла, что любит его.
Рассматривая фотографии, Сьюзи хихикнула — каждая была глупее предыдущей. На нижнем, последнем фото они целовались, вытянув и сжав губы как два птичьих клюва.
Она положила полоску фотографий, рассмеялась ещё раз, затем потянулась к следующей.
Резкий вздох вырвался из её живота, Сьюзи отбросила фотографию прочь и стекло разбилось. На неё злобно косилось лицо старой женщины, уголки её рта спускались на отвисающий двойной подборок. Из тёмных щелей сильно прищуренных глаз сочилась ослепляющая ненависть. Рамку фотографии украшали белые перья, влажные и бесформенные, словно они плавали в нефтяном пятне.
Сьюзи встала, заглянула в коробку, на случай если оттуда на неё собирается выскочить что-нибудь ещё, но там были лишь стопки рамок и улыбающиеся лица. Её взгляд переместился к беспорядку стеклянных осколков и к рамке, которая вниз фотографией лежала у стены.
Этого не может быть… это нереально.
В её старом доме не было фотографий бабули и, даже если бы были, Сьюзи ни в коем разе не стала бы забирать их. «Я чокнулась», подумала она. «Я всё-таки сошла с ума… всё-таки обезумела».
Стараясь сохранять равновесие, потому что её колени тряслись, а живот скрутило, Сьюзи на цыпочках обошла стекло. Когда она кончиком пальца ноги подтолкнула край рамки, проверяя настоящая ли она, страх пробежал по её телу, словно рамка могла укусить.
Перестань глупить.
Сьюзи заставила себя поднять фотографию и вскрикнула, почувствовав ладонью мягкую окантовку рамки. Сью покрутила её, готовая снова отбросить, снова закричать.
Но только лишь рассмеялась.
Ей улыбалась покойная ныне бабушка Эдди. Улыбка женщины занимала половину лица и затрагивала глаза. Очень приятная дама и, по рассказам Эдди, сладкая, как персиковый пирог.
Казалось, что лицо пожилой женщины светится из-за белого атласа, которым была отделана рамка. А теперь Сьюзи сломала её. Она надеялась, что это никоим образом не расстроит Эдди.
Сьюзи, соберись.
Подметая беспорядок, она не могла удержаться и снова и снова поглядывала на фотографию, ожидая возвращение злобного и жестокого взгляда своей бабушки. С тех пор, как Сью рассказала Эдди о прошлом, в голове у неё кружились воспоминания о Бабуле, то, что Сьюзи забыла, то, что она подсознательно заставила себя похоронить.
Избиения… ругань… сказки.
Стеклянные осколки уже были в совке, но когда Сью попыталась выпрямиться игла боли пронзила её левый висок, проделав путь насквозь, к правому. Когда боль усилилась, Сьюзи стиснула зубы, запустила руки в волосы и, глядя в потолок, закричала от боли. Из совка на пол посыпались стекляшки, и она упала навзничь, ударившись затылком об паркет.
И в голове у неё свободно потекли образы, словно опрокинулся какой-то сундук, в котором хранились подавленные воспоминания. Пока они возвращались, Сьюзи корчилась от боли, словно призраки утыканные иглами дикобраза перекатывались у неё в голове и прикалывали воспоминания обратно к сознанию.
Она увидела, как убили мать, как её мозги расплескались по стене и скатились вниз. Увидела, как мужчина расстегнул штаны и вошёл в открытую рану.
Желочь обожгла рот и нос, Сьюзи села, поморщилась, когда боль снова пронзила голову.
Она видела повторяющиеся избиения, как бабка хлещет электрическим шнуром её маленькое дрожащее тело, крича о зле и об аистах. Видела всех мужчин, с которыми она была, видела как они пыхтят и потеют над ней; целуют, лижут, нюхают и кусают. Видела, как врачи убивают жизнь внутри неё.
Сьюзи понимала что сделала некоторые из этих вещей, знала что пережила их, а подробности… подробности, в лучшем случае, были размыты… но не сейчас. Сейчас они проигрывались у неё в голове как телевидение высокой чёткости.
Всё, что Сьюзи могла сделать, это выбежать из комнаты и зарыться в постель, где можно было поплакать в подушку. Вытащив из кармана мобильник, она увидела, что Эдди до сих пор не позвонил. Пальцы ещё раз набрали его номер, и Сьюзи прижала телефон к голове так, что стало больно.
Ответа не было.
Эдди бросил меня. Он всё-таки осознал суть того, что я ему сказала и понял, что не может быть женат на проститутке.
Сью звонила снова и снова, ответа не было. При звуке его голосовой почты она затряслась от ярости и швырнула телефон в стену, разбив его.