Академия чаросвет. Тень
Шрифт:
Он шагнул ко мне из темноты, появившись словно из ниоткуда, и быстро обхватил за талию одной рукой, когда я шарахнулась от испуга и снова чуть не впечаталась в шкаф.
– К мраку чтение, – усмехнулся Бастиан, прижимая меня к себе. – Давай сразу к практике.
– Что ты тут делаешь? – выдохнула я.
– Кажется, то же, что и ты, – ответил он.
В полумраке библиотеки Бастиан показался мне старше: острей выступили скулы, щетина подчеркнула твердый подбородок. Уже не парень, мужчина. Словно за этот день он вдруг повзрослел. Мелькнула мысль, что Бас и правда красивый, но я ее
– Выходит, ты уже знаешь, что мой чаросвет подрос, – сказала я. – Я забрала его у тебя, да? Слушай, Бас, я все верну. Мне чужого не надо.
Хоть и было немного жаль отказываться от всех возможностей чара. Втайне я надеялась, что хоть искорка мне перепадет. И выжигание бородавок, и особенно ускорение созревания овощей – очень полезные умения в Сумерках.
– Тут столько книг, должен быть вариант, – успокоила я его.
– У тебя вырос уровень чаросвета? – переспросил Бас, а его ладони погладили мою спину и улеглись чуть ниже талии, как будто там им и место.
– Если ты не знал, то что тогда ищешь? – удивилась я. – И перестань меня лапать.
Я оттолкнула его руки, и Бас послушно их убрал.
– Что-нибудь про свет под кожей, – ответил он. – Смотри.
Он взял мою ладонь и, поднеся к лицу, неспешно поцеловал. Теплые губы коснулись моей кожи, задержались, как будто пробуя ее вкус, медленно переместились выше, к запястью. Сердце подскочило и забилось быстрее. Я почувствовала острое касание зубов, а следом жаркое – языка.
– Чаросвет, – сказал Бастиан, когда дорожка от его поцелуев замерцала на моей руке золотыми искрами. – Обычно он так себя не ведет. Вы будете проходить на втором курсе анатомию. Есть определенные точки, где концентрируются чары. По ним даже можно определить способности. Вроде – на лбу, как третий глаз, значит, прорицание. А у тебя… Ты как будто вся сплошной свет. Хотя надо проверить. Я еще далеко не все места исцеловал.
Он вновь привлек меня к себе, но я уперлась руками ему в грудь.
– Ты, кажется, не понял, что я сказала. Если у меня уровень вырос, то у тебя снизился, – повторила я. – Ты отдал мне часть своего света при поцелуях.
Бас снисходительно улыбнулся.
– Мэди, чаросвет – не герпес, так не передается.
– Но это происходит! – воскликнула я.
Легонько стукнув его кулаком по груди, я задержала руку и расправила пальцы, невольно залюбовавшись солнечными метками на коже. В полумраке и правда смотрелось завораживающе.
– При поступлении у меня был уровень девять, а сегодня с утра уже тридцать два, – добавила я.
– Неплохо, – кивнул Бас, и его голос прозвучал хрипло. – Давай повысим еще немного.
– Ты вообще слышал, что я сказала? – рассердилась я. – Нет, Себастиан! Мы не должны больше этого делать.
– Пока не выясним, что происходит? – уточнил он.
– Вообще, – отрезала я и, высвободившись из его объятий, пошла дальше вдоль книжных шкафов. – Ничего не изменилось. Ты по-прежнему наследник Альваро, а я тень.
– Все изменилось, – заявил он, шагая следом.
Я лишь закатила глаза.
– Нам нужно что-то про внезапное повышение уровня, – задумалась я. – Или, быть может, про необычные проявления чаросвета.
Я остановилась перед шкафом, забитым старыми книгами, осторожно вытащила одну, но она не плевалась светом и не кусалась.
– Зеркальные башни ночи, – прочитала я название на растрескавшейся обложке.
– Мэди, – шепнул Бастиан, став позади меня. – Пошли домой.
– Мой дом в Сумерках, Себастиан Альваро, – напомнила я, возвращая книгу на место – в ней было полно схем с лучами, и я ничего там не понимала. – Смотри, «Искажение отражений». Это что?
– Это сложно, – пробормотал он, убирая мои волосы. – Вкратце: есть такие башни, где свет отражается не так, как должен.
Его губы коснулись моей шеи, и у меня дыхание перехватило.
– Что ты делаешь?
– Проверяю свою гипотезу, – пробормотал он.
– И в чем ее суть?
– В том, что ты прямо светишься от моих поцелуев.
Я вытащила еще одну книгу, открыла, но сосредоточиться на чтении не получалось. Бастиан вроде касался меня совсем легонько и даже безобидно: то гладил шею, то целовал в висок, но мое сердце так и заходилось от его ласк.
– Перестань, – приказала я, напустив в голос строгости. – Это неправильно!
– А мне кажется, только это и правильно, Мэди, – ответил он, а его руки обхватили мою талию и потянули назад, прижимая теснее к твердому мужскому телу.
– Я буду кричать, – пригрозила я.
– В библиотеке? – ужаснулся он. – Тебя вообще не должно быть здесь, Мэдерли Эванс. Свет знает, сколько баллов спишет с тебя ректор, если только узнает, что ты самовольно проникла в закрытую секцию. Полагаю – очень много.
Я собиралась высказать все, что думаю и о нем, и о его шантаже, но увидела еще одну книгу. Она стояла в углу полки: непримечательный коричневый корешок, не толстый и не тонкий, даже без названия, но на нем виднелся оттиск знака, который был на моем медальоне: круг, а в центре точка.
Я вытащила книгу, а ладони Баса тем временем выдернули мою рубашку из-под пояса юбки и легли на обнаженную кожу. Ахнув, я развернулась к нему, но Бас меня опередил:
– Тишина в библиотеке, – сказал он и закрыл мой рот своим.
Легкие дразнящие ласки и требовательные поцелуи, гулкая тишина, в которой наши вздохи казались громче, запах мяты у меня во рту…
– А что, если твой уровень упадет? – прошептала я, когда его губы оторвались от моих.
– Волнуешься за меня? – спросил Бастиан, заглянув мне в глаза.
– Вообще нет, – заявила я и задохнулась и от ощущений, и от поцелуя, который оказался куда жарче предыдущего.
Упругий язык проник в мой рот глубоко и бесцеремонно, и его ритмичные движения бесстыдно пообещали другое проникновение. Ловкие пальцы быстро расправились с пуговицами на моей блузке, и горячая ладонь сперва обхватила мою шею, заставив запрокинуть голову сильнее, а потом неожиданно нежно погладила грудь, так что я невольно задрожала и выгнулась навстречу чутким пальцам. Его руки изучали мое тело, то аккуратно трогая, то жадно сжимая, и я совсем потерялась в ощущениях. И еще в свете. Он был везде: и в глазах Бастиана, и в его поцелуях, и в ласках, которые давно перешли все границы приличий.