Академия чаросвет. Тень
Шрифт:
– Маловероятно, – засомневался Бастиан. – Во втором семестре будете проходить природу чаросвета. От солнца он не повышается. К тому же твой уровень вырос еще вчера, верно?
– Думаешь, это из-за тебя? – спросила она, как будто расстроившись. – Так-то все сходится.
– Даже не знаю, – вздохнул Бастиан, вновь присаживаясь рядом. – Бери конфетки, вкусные. А вот твоя вода.
Мэди выпила полстакана, съела конфету, явно о чем-то напряженно размышляя.
– А твой уровень? – спросила она. – Не упал?
Бастиан сжал измеритель в ладони,
– Как видишь, все в порядке, – ответил он. – Все мое осталось при мне. Сто.
Мэди задумчиво съела еще одну конфету, запила водой.
– Мы ведь можем узнать точно, – сказала она.
– Что именно? – невинно уточнил Бастиан.
– Есть ли какая-то связь между нами, – пояснила Мэди. – Согласись, вывод напрашивается сам. Ты меня целуешь – и во мне появляется свет. Потом еще раз – и уровень растет. Вчера снова – и вот у меня уже сорок пять.
– Я полностью в твоем распоряжении, – ответил он.
Мэди убрала пустой стакан на стеклянный столик, не забыв про подстаканник, и повернулась к Басу.
– Сразу проясним, – сказала она. – Это ничего не значит. Мы практически незнакомы.
– Мы ведь уже выяснили, что это не так, – возразил Бастиан, убрав прядь с ее щеки, которая все же порозовела от солнца. – Я предпочитаю кофе, люблю читать в кровати и хожу в ботинках по ковру. Теперь и ты знаешь обо мне очень много, Мэдерли Эванс.
Она вздохнула и попросила:
– Только давай без рук.
Бастиан поднял ладони, а потом и вовсе заложил руки за спину.
– В самом деле, Мэди, нельзя же быть такой трусишкой, – пожурил он ее. – Просто сделай это. Теперь мне и самому любопытно – до какого уровня можно тебя разогнать. С восьмидесяти берут в боевые чары, так лучше бы остановиться до этой планки.
– Ладно, – она покусала губы и взяла измеритель чар. – Просто чтобы убедиться.
Мэди склонилась к нему, задержалась на короткое мгновение, за которое Бастиан успел испугаться, что она передумает, а потом легонько коснулась губами губ и отпрянула.
– Все те же сорок пять, – разочарованно произнесла она, разжав пальцы.
– Ты бы мне еще воздушный поцелуй послала, – сказал Бас. – Ты вообще не стараешься, Мэдерли.
– А может, дело все же не в тебе, а в солнце! Вот скажи, раньше с тобой такое бывало?
– Нет, – ответил он. – С тобой в первый раз. Если ты про чаросвет. А так, честно признаюсь, я уже целовался. Давай, убедись как следует, Мэди.
Выдохнув, она вновь прижалась губами ко рту Бастиана. Ее поцелуй был со вкусом шоколада, и Бас тронул языком ее губы, чтобы распробовать.
Мэди тут же отстранилась, и он пробормотал:
– Мэдерли Эванс, тебе просто нравится со мной целоваться. Ты растягиваешь этот момент как можешь, да?
Она поднесла к глазам измеритель.
– Кажется, сорок шесть. Или это я в прошлый раз плохо посмотрела?
– Уверенности нет, – кивнул Бастиан. – Тебе нужны сомнения? Хочешь оставить за собой возможность наброситься на меня с поцелуями в любой момент? Так-то я не против…
– Вот когда ты молчишь, ты еще ничего, – сказала Мэди и закрыла его рот своим.
Ее губы стали смелее, сладкий язычок скользнул в его рот, а тонкие пальцы перебирали волосы на его затылке. Она забралась на диван повыше, встав на колени, и Бас, забыв про обещание, обнял Мэди, притягивая к себе, и усадил сверху на бедра. Она поймала его запястья и отвела назад, прижав к спинке дивана, и в ее власти было что-то дико возбуждающее.
– Уже должно подействовать, как думаешь? – прошептала Мэди, оторвавшись от его губ.
Под ее кожей вспыхивали и гасли теплые золотистые огоньки, сплетенные пальцы легонько покалывало, а сердце стучало оглушительно громко.
– Давай чтобы наверняка, – ответил Бас и, потянувшись к ней, поймал ее губы своими.
В ее неторопливости была своя искушающая прелесть: в том, как она пробовала его губы, как плавно двигался ее язык. Она подалась вперед, скользнув по его бедрам своими, и у него перехватило дыхание. Мэди отпустила его запястья, обвив шею руками, и Бастиан воспринял это как разрешение: погладил ее узкую спину, изгиб поясницы, опустил ладони на ягодицы, придвигая ее еще ближе.
Оказалось очень приятным никуда не спешить, оставляя сияющие метки на ее коже. Губы, веки, виски. Длинная шея и маленькие ушки с мягкими мочками. И снова губы, со вкусом ягод и шоколада.
– Наверное, уже достаточно, – прошептала Мэди.
Бастиан погладил ее по щеке, заглянув в синие озера, мерцающие звездами. Точно целая вселенная в глубине ее глаз. Показания артефакта не волновали его ни капли – он и так знал, что происходит нечто прекрасное. Вряд ли это можно измерить стрелкой прибора.
– И правда, хватит, – прозвучал недовольный женский голос, и Бас, вскинув взгляд поверх плеча Мэди, выпалил:
– Мама?
***
Я быстро слезла с Бастиана и села, сложив руки на коленях, как будто это могло кого-то обмануть. Мои щеки вспыхнули от стыда, когда я встретилась взглядом с высокой женщиной в белом брючном костюме, стоящей у входа в гостиную. Я бы не распознала в ней мать Себастиана. Светлые волосы, голубые глаза – она куда больше напоминала Найрин. Разве что удлиненный разрез глаз был похож. Но если Бастиан будто щурился от солнца, то его мать презрительно морщилась.
– Что ты тут делаешь? – спросил Бастиан.
– Решила повидаться с сыном. Я была неподалеку и увидела твой чаромобиль.
– Это Мэдерли, – спохватился Бас. – А это моя мать. Лорейн Альваро.
Она не удостоила меня и кивком.
– Я поменяла прислугу, – сообщила Лорейн. – Прежняя, из сумерек, никуда не годилась, и я ее выгнала. Завтра здесь все приберут. Не думала, что у тебя все так запущено, Себастиан.
Она обвела гостиную взглядом, избегая смотреть на меня.
– Пора сделать ремонт. Тут слишком много неприемлемого.