Академия егерей
Шрифт:
Вот только вряд ли его в Академии оставят после странного заражения. Как только помощь прибудет и общественности станет известно, что здесь произошло, то само заведение, скорее всего, закроют, и преподавателей разбросают по другим дотационным школам. А семья Лойи утащит его обратно в свое цепкое лоно, потому что такой шанс — проявить себя — добровольно обычно дается всего один раз, дальше его приходится добывать силой. Но каким бы бездарным он ни был в других сферах лекарского дела и как бы его ни унижали в семье, мага, способного на «Сердце воина», никто в трезвом уме не оставит в покое. А вот если бы он разгадал загадку насекомых и вылечил персонал, тогда никто ни к чему его принуждать бы не смел. Вот чего он так старался, работал на износ!
— Дай хотя бы я на результаты анализов посмотрю. Скучно! — попросила я, перебирая уже кое-как реагирующими пальцами на ногах. Было слегка больно, неприятно тянуло еще не до конца восстановившуюся кожу, но вместе с тем отказаться от этих ощущений было невозможно. Они означали, что регенерация шла, как следовало.
— Спать, — поставил передо мной снотворное Лойи, но я только скривилась. Глупо растрачивать драгоценное время на сон, когда жителям Академии грозила опасность. Отдых мне нужен был, но не круглые сутки.
— Нет, давай мне использованные индикаторные бумаги. Я выпишу показатели и составлю график. Так будет быстрее. Пальцы меня уже слушаются, — и я продемонстрировала ладони. Конечно, повязки снимать пока было рано, но с руками, я знала точно, все уже было в порядке, остались только мелочи.
Лойи даже спорить не стал, видимо, сильно хотел разобраться с этим делом.
В крови пострадавших с температурой был только один сходный параметр: указание на продолжительный повышенный уровень нервозности и беспокойства. Это можно было бы отнести к происходящим событиям, но нет. Волнение они должны были испытывать задолго до моего приезда в Академию. Жаль, что нельзя проверить тела уже умерших, вдруг их анализ как раз бы показывал пониженный показатель. Ведь гипнотический эффект жужжания роя не просто заставлял замирать на месте, но еще и убаюкивал, успокаивал. Возможно, после такого внушения внутренняя защита организма тоже поддавалась проще, и заражение происходило удачно для насекомых и не очень для человека…
Мои размышления прервал приход директора гран Дари. Он был немногословен, только всунул мне в руку запасной ключ от оружейной. И пока я с недоумением смотрела на длинный штырь, гран Дари деловито сказал:
— У тебя есть боевой опыт, да и маг ты превосходный, так что доверю ключ тебе и Рольву. Доступ к бумагам тоже настрою. Кто-то из вас Академию вытащит, надеюсь. Дождитесь помощи, постарайтесь защитить курсантов, потом рабочих… Альвы с ней, с Академией, лишь бы люди выжили!
— Мне не нравится ваш ход мыслей. Собрались нас покинуть? — я нахмуриалсь, показывая свое неодобрительное отношение к его действиям.
— В жар бросает, — пожаловался он, дернув воротник рубашки. — А иногда озноб пробирает и дышать сложно. Это, Астер, или старость, или…
— Давайте остановимся на старости, — настойчиво попросила я. Гран Дари, конечно же, мотнул головой, мол, я предупредил, и исчез. Я вслед ему крикнула, чтобы пил больше поддерживающих зелий и отдыхал. Вот только какие зелья, если в Мирийку больше эконом не ездил, а единственный алхимик лежала с ожогами?
— Фаннар варит, — ответил на мой вопрос Лойи. — Отвратительные. Некачественные. Без диплома. Но что есть.
Я едва не вскочила с кушетки, чтобы поползти спасать свою лабораторию от кривых рук самоучек. Но успокоилась, как только Лойи добавил, что варил зелья Фаннар в собственной лаборатории. В принципе неудивительно, за пять или даже больше лет, что он здесь, можно было организовать и алхимическое место. Алхимиков без диплома было немало, некоторые зелья варить проще, чем приготовить мясо в подливе. Спроса с таких умельцев никакого, разве что власти поймают, если засветился со своими некондиционными зельями. Тогда такого алхимика судили. Но сейчас действительно было не время отказываться от помощи. Каждый, как мог, поддерживал жизнь в Академии.
Лойи рассказал мне о нескольких попытках побега, о бравом Эгиле, который мчался ловить беглецов… Кстати, Эгиля я так и не видела. Хотя он явно приходил: принес мои вещи, одежду, в том числе плащ, мои дневники и кое-что по мелочи из лаборатории. Теперь можно было не страдать от скуки.
— Передай ему, чтобы приходил нормально, а не ждал, пока я усну. Скажи, что давить не буду, даже говорить не буду. Это его решение, — попросила я Лойи поработать посыльным. Тот скривился:
— Размолвка. Не вмешиваться.
— Не размолвка, а недопонимание, — фыркнула я, но продолжать уговаривать Лойи не стала. Сам решит, передавать или нет. К тому же если объект исследования не идет ко мне, я без затруднений могла подойти к объекту. Регенерация работала даже выше моих ожиданий.
Проснувшись в очередной раз, я поняла, что какой-то из рубежей заживления пройден, и я могу встать на ноги. Это был четвертый день в кабинете лекаря. Диагностическое заклинание вышло как по учебнику. Я соскучилась по магии, хотя прошло всего-то пара дней. Во время лечения пользоваться заклинаниями не рекомендовалось. Можно было навредить заживлению.
Настроение мгновенно улучшилось. Его даже не испортила серое лицо Лойи. Он, кстати, не выкручивался, просто согласился с тем, что ходить мне уже можно, и даже костыли принес. Те были сделаны на скорую руку, но будто бы на века. Ходить же с ними было утомительно — много весили. Но свое желание я все-таки выполнила — выползла во двор Академии.
Здесь было непривычно пусто. Откуда-то ветер доносил разговоры. Курсанты строем ходили на занятия, в столовой не задерживались, после отбоя не гуляли. Не из-за внезапно возникшего послушания, нет. Курсантам было страшно, и они как и всякие дети рвались к взрослым, чтобы услышать те самые заветные слова — «не волнуйся, я все решу».
Костыли несли меня в сторону преподавательского корпуса. Наверх — в свою комнату — зайти я могла разве что повиснув на ком-то. Но заглянуть в библиотеку или оружейную мне было по силам. В коридоре я встретила госпожу Эльсу, от нее как обычно пахло глаймерой. Вид старушка имела взъерошенный, глазами сверкала, а волосы и вовсе торчали так, будто она долго ерошила их ладонями. Но все равно я едва не расчувствовалась.
Новое же лицо! Четыре дня лежания на кушетке ослабили меня физически, а еще я жутко хотела знать все, что произошло без меня. Это желание заставляло теперь интересоваться у госпожи Эльсы ее делами. Это насколько же мне было скучно!