Академия любви и ненависти
Шрифт:
Признаться, мне и самой интересно, что это за новости. Я уже начала переживать, что придётся давать образцы крови, как это всё документально оформить, чтобы возможное хищение образцов не имело последствий для рода, мало ли что. Самому лекарю можно доверять, его дар обязывает сохранять все
— Позвольте нам удалиться. Время, — напомнил Роберт, и нас, наконец, отпустили.
До двери я мучительно размышляла, извиниться перед ним ещё раз, но уже по-человечески, искренне и не отводя решительного взгляда от его ехидной морды, или сделать вид, что конфликт исчерпан, но Роб первым
— Сейчас живо в столовую, иначе до самой ночи не сможешь поесть. И, Эли...
— Да?
Так и хотелось закатить глаза, потому что вряд ли он скажет что-то новое. Наверняка это будет: «Отстань от Зака», «Прекрати портить мне жизнь», «Каисторн — не место для девиц вроде тебя, ты опасна для общества». но Роберт удивил.
— Я получил предписание на практику, меня не будет несколько дней, — начал он так, что у меня вытянулось от удивления лицо, но, хвала Великой, закончил привычной колкостью: — будь добра, приложи все усилия, чтобы я вернулся в любимую академию, а не к её руинам.
— Очень смешно. Шутка настолько избита, что.
— К сожалению, я не шучу. О твоих способностях прекрасно осведомлён и не обманываюсь дамскими ужимками. Ты всё такая же заноза в пятке.
Я скорчила гримасу и запрыгнула на перила, однако когда спустилась к выходу, Роберт уже открывал двери. И лицо было ну такое спокойное, даже немного доброжелательное, что прощупала территорию на предмет ловушек и каверз. Ничего.
— Меня пугает твоя любезность, — произнесла настороженно.
— И это чудесно, — улыбаясь во весь рот ответил этот паршивец. — Кстати, у тебя есть время до вечера, чтобы написать письмо Дэйнору, если есть такое желание.
— Ты с ним увидишься? — выдохнула я, вцепившись в рукав Роберта так сильно, что малейшее движение с его стороны, и ткань бы затрещала.
— Глупый вопрос. Ещё один — останешься без связи с братом.
— Ненадолго же тебя хватило быть любезным, — ответила ему, отпуская рукав и с гордым видом спускаясь по лестнице, разумеется, не глядя в его сторону.
— Мужчине не к лицу пугать девушку, — ответил он ещё более наигранно и в то же время страшно любезно. Так бы и треснула.
Посмотрите на него! Нашёл новый способ меня изводить. Устроил здесь качели. То я добрый-предобрый, заботливый малый, то язвительный гадёныш. Притом даже относительно беззлобные шпильки в мой адрес на фоне ласкового обращения жалили особо метко и больно.
Ладно, милый «друг», и на тебя управа найдётся.
— Как передать записку? — перешла я к делу.
— Непросто. Но ты попытайся.
И снова набивший оскомину надменный тон. Снисходительный. Мерзкий.
Меня едва не колотило от бешенства, хотелось выдать ему целую тираду, сплошь состоящую из гадостей, но желание связаться с братом перевешивало всё. С тех пор, как Дэйнор всерьёз увлёкся механизмами, побывав в техномире, мы виделись по большим праздникам, и если брат от этого не особо страдал, то я безумно по нему скучала и готова была на многое ради возможности прикоснуться к его жизни.
— Уж будь уверен, из-под земли достану, но письмо вручу! — пообещала я, ускоряясь. Не хочу идти рядом с ним. Не хочу
Да и чего создавать себе трудности? Мы идём в столовую, тетрадь у меня с собой, вырву лист, напишу письмо, передам там же. Одной проблемой меньше!
Я была так погружена в свои мысли, раздумывая о содержимом письма любимому брату, что в столовую вошла, не особо рассматривая новое для себя помещение. Заприметила отдельно стоящий в углу столик, юркнула туда, и не думая становиться в очередь к раздаче обеда, разложила письменные принадлежности и принялась за письмо.
А знала ведь, что Каисторн — не то место, где можно позволить себе невнимательность!
Глава 8. Блинный налог
Что может быть безопаснее и обыденнее, чем столовая в учебном заведении? Однако главное правило любого места скопления студентов — это субординация. Лучшие места занимают звёзды, худшие — изгои, однако есть ещё одна категория особенных мест, созданная угрюмыми одиночками — тёмные углы. И право занимать любое из них нужно заслужить или отвоевать. Во всех смыслах.
— Убирайся. Это моё место, — не особо старательно сдерживая гнев, произнёс огромный и широкий мужчина.
Не парень, нет. Молодой, сильный и очень опасный мужчина. Таких легко вычислить по жестоким холодным глазам и манере держаться. Да, в общем-то, и вычислять не нужно. От этого типа исходила такая волна опасности, что даже находиться с ним рядом было не по себе.
Я моментально оценила обстановку, отметив и то, как замерли окружающие в ожидании моей реакции, и как заинтересованно вытянула шею рыжеволосая Дана, и как подозрительно напряглись плечи Роберта, не успевшего сесть за стол к друзьям. Если их можно назвать друзьями, конечно. В Каисторне не знаешь, чего ожидать и кому верить, так что и друзей завести поостережёшься.
— Привет, — доброжелательно произнесла я, не испытывая страха. Во-первых, меня защищали ненавистные правила академии. Во-вторых, мужчины — это мужчины, у них есть одно страшно уязвимое место и, если обладать достаточным нахальством, можно бессовестно в него втыкать шпильку и наслаждаться реакцией. — Я так и знала, что найду тебя здесь! — выдала так, словно только и делала, что ждала и ждала этого верзилу.
— Меня? — Мужчина недоверчиво сузил глаза, но попыток меня придушить или вышвырнуть из-за стола не предпринимал, и я сделала вывод, что всё идёт по плану.
— Конечно! Я случайно увидела тебя и решила познакомиться. У меня пока нет здесь друзей, а ты показался мне надёжным и основательным парнем. Которому можно доверять. Жаль, не знала, что ты такой бука и жадина. Стола ему жалко. — Я закатила глаза и принялась собирать со стола письменные принадлежности, одновременно поднимаясь. Не забыв нацепить «лицо обиженной маленькой девочки», конечно.
Всем известно, что верзилы в глубине души испытывают нежные чувства ко всему маленькому и милому, я же со своими голубыми глазищами в пол-лица и светлыми локонами вполне годилась на роль беспомощной красивой куколки. Опустим момент, где и на каком факультете я учусь.