Академия магии
Шрифт:
Фэрис посмотрела вверх на граненый шпиль. На вершине, как ей было известно, кажущиеся снизу переплетением крыльев и мечей, стояли спина к спине фигуры Святой Маргариты и Святого Михаила, столь долго попирающие дракона, что он превратился в кусок зеленой бронзы. Глядя на проплывающие на фоне шпиля облака, Фэрис почувствовала, что у нее закружилась голова.
— Добро пожаловать на северный полюс. Мы не можем долго здесь оставаться. Даже просто стоя здесь, мы нарушаем равновесие сфер. Но я подумала, что тебе захочется это увидеть.
— О да, — тихо
Двадцать минут прошли в молчании, наконец Джейн резко вздохнула.
— Нам нужно идти.
— Уже? У меня сердце все еще колотится после подъема по лестнице.
— Позор. Я прослежу, чтобы этим летом ты занялась полезными для здоровья тренировками.
— Карабкаясь по лестницам?
— Карабкаясь на деревья. Пойдем.
— Это обязательно?
— Не скули. Иди за мной.
— Вы, англичане… — Фэрис бросила последний тоскливый взгляд на открывающийся вид и последовала за Джейн обратно к винтовой лестнице. — Такие строгие!
Послушно выполняя приказы Джейн — или декана, — Фэрис провела остаток лета, в полной мере получая все удовольствия от Гринло, возможные в период каникул. С помощью кошелька Джейн она могла наслаждаться сластями из кондитерской. Карабкаясь на самые удобные для этих целей деревья в саду декана, Джейн проводила столько же времени, предаваясь дремоте в их тени, сколько посвящала оздоровительным упражнениям. Фэрис привыкла наблюдать за узорами света и тени в листве до тех пор, пока произвольная игра солнечного света и теней не погружали и ее в сон.
Погода стояла в основном хорошая, прогулки по верху или у подножия дамбы были приятными. Когда выпадали дождливые деньки, особенно уютно становилось в библиотеке. Там, в один из последних дней летнего отдыха, Фэрис обнаружила, что читает древнегреческую книгу ради удовольствия: это был научный труд под названием «Работы и дни». Она поспешно положила том, как только осознала свое прегрешение, но было уже поздно. Каникулы закончились. Лето сменилось осенью.
В октябре вернулись другие студентки. Фэрис оказалась владелицей общего кабинета с Шарлоттой и Натали, но все трое так усердно занимались, что почти не разговаривали друг с другом.
К ноябрю Фэрис почти привыкла слышать, как ее подругу называют «мадам Брейлсфорд».
— Тебе письмо, — сказала Натали, когда Фэрис вошла в кабинет номер пять однажды поздним ноябрьским вечером. — Его оставила Джейн, то есть мадам Брейлсфорд.
Фэрис положила книги и взяла сложенный листок. Хрустящая бумага, изящный, но неразборчивый почерк декана позволили ей догадаться о содержании еще до того, как она прочла письмо. Все студентки третьего курса, а также Ева-Мария и Одиль получили точно такие же послания перед ночным бодрствованием. Фэрис развернула листок.
«Декан колледжа Гринло приглашает Фэрис Налланин на ночное дежурство сегодня, двадцать восьмого ноября, и до восхода солнца двадцать девятого».
— Сегодня моя очередь. — Фэрис машинально сложила листок бумаги пополам, потом в четыре раза — и так далее, до тех пор пока это было возможно. А потом так же бессознательно положила неаккуратный комок бумаги на стол.
— Я так и думала. — Натали не подняла глаз от книги. — На улице холодно?
— Еще как. Можно одолжить у тебя одеяло из гусиного пуха, то, которым пользовалась Ева-Мария, просто на счастье?
Натали захлопнула книгу. И достала из-за стула скомканное в бесформенный комок одеяло.
— Я так и знала, что ты попросишь.
Накинув на плечи одеяло Натали наподобие плаща, Фэрис вышла из спальни в ночь. Вечерний воздух был холодным, но Фэрис, слишком взволнованная, не почувствовала этого. Большую часть времени, проведенного в Гринло, она скептически относилась к магии. За последние несколько месяцев от скептицизма она избавилась, но ему на смену не пришла вера.
Теперь, хотя она не могла бы подобрать слова чтобы описать это чувство даже самой себе, Фэрис охватило странное беспокойство. Получив письмо от декана, она осознавала, что для нее что-то изменилось. Она была уверена в этой перемене, хотя больше ничего понять не могла. В любое другое время такая необъяснимая уверенность ее бы встревожила, а в эту ночь — только радовала. Она студентка Гринло, это ее ночное дежурство, и в эту ночь, как ни в какую другую, действует магия.
Планируя свое дежурство еще в ту пору, когда не слишком верила, что оно ей предстоит, Фэрис решила, что в холодную ночь самым лучшим местом оказался бы сад декана, где стены защищают от ветра.
Придя туда, она обнаружила, что ей трудно стоять неподвижно под дубами. Вскоре стало очевидно, что в саду покоя не будет. Фэрис повернулась, и ей ясно вспомнилось дежурство Евы-Марии. Не удивительно, что подруга обошла почти весь Гринло. Ночное бодрствование влекло за собой совершенно особенные потребности, независимо от погоды.
Фэрис подошла к садовой калитке и в изумлении остановилась: дорогу ей преградила Менари Паганель. Менари держала в руке маленький фонарик, свечу в нем защищали от ветра толстые стекла, придающие пламени зеленоватый оттенок. Она подняла фонарь и посмотрела в лицо Фэрис.
— Куда ты идешь? — спросила Менари. — Или лучше спросить, откуда ты идешь? — В этом странном свете ее лицо выражало не просто обычный интерес.
— Я не знаю, — смущенно ответила Фэрис. — Узнаю, когда найду нужное место.
— Сегодня у тебя тоже дежурство, правда? Останься со мной. Будем вести наблюдение вместе.
Фэрис отпрянула, сбитая с толку неожиданным дружелюбием Менари. А Поганка широко улыбнулась, увидев выражение ее лица. Ночной ветер растрепал ей волосы, превратив их в гриву, а академическая мантия развевалась вокруг тела, подобно огромным крыльям. Хотя на ней не было ни плаща, ни капюшона, казалось, холод ее не беспокоит.