Академия обольщения
Шрифт:
В доме, где еще недавно жила семья Оли, из двенадцати квартир (три на каждом этаже, шесть в каждом подъезде) осталось занятыми только две в первом подъезде. Там обитала пара пенсионеров, промышлявших сбором бутылок на Сенной площади и не желавших расставаться с хлебным местом, а еще – спившийся Володька, мужик лет сорока пяти, известный всей округе (и за ее пределами) тем, что входил в подъезды, звонил в какую-нибудь дверь и вкрадчиво спрашивал у жильцов: «У вас имущество застраховано? А то я вам щас устрою взрыв бытового газа!» Уж его и в милицию сдавать пробовали, и в психушку… Но именно что справка из психушки и спасала Володьку от милиции, и он по-прежнему жил себе поживал в доме близ Сенной.
Остальные квартиры стояли пустые, с запертыми дверьми.
В этот дом и пришла сейчас Алёна.
Она старалась держаться с самым независимым видом, однако подозревала, что вид у нее скорее вороватый.
«Ничего страшного, – убеждала себя Алёна. – Если кто-то спросит, что я здесь делаю, скажу: Ольга Фортунатова что-нибудь забыла на старой квартире и просила меня забрать и привезти ей».
На счастье, ей никто не встретился: подъезд, в котором жила раньше Ольга, стоял необитаем.
Алёна поднялась по шаткой, кособокой лестнице, морщась от мертвящего амбре, которое мгновенно установилось в старом доме, лишь только его покинули жильцы (раньше здесь просто дышать нечем было от вековых запахов кухни, старых вещей, обветшалого дерева, табака и алкоголя), и остановилась перед квартирой номер 8. Дверь, обитая рваным, порыжелым, некогда черным дерматином с торчащими там и сям клочьями ваты, как и все остальные двери, была заперта. Но Ольга, уезжая, заботливо подсунула ключ под половичок (как поступала все двадцать пять лет своей жизни в этой квартире). Алёна, которая присутствовала при переезде, помнится, еще над ней посмеялась.
Теперь она приподняла половичок с некоторым душевным трепетом: там ключ или нет? Дело в том, что ночью в голову Алёны пришли кое-какие мысли относительно ее дальнейших действий. Кое-какие планы отмщения уже стали вырисовываться, и сейчас очень многое зависело от того, найдет она под половичком ключ или нет.
Нашла!
Взяла его и открыла дверь.
Снова пахнуло тем же нежилым, мертвящим духом, и Алёна сморщилась от отвращения.
«Надо будет тут хорошенько все проветрить, – подумала она. – И „Oust`ом“ побрызгать, что ли… Хотя не факт, что даже самый лучший в мире „Oust“ старые запахи устранит. Да и ладно, не навек же, как-нибудь потерпит… А вообще, человек ко всему привыкает!»
Рассудив так, Алёна прошлась по комнатам, заглянула в места общего пользования (вода худо-бедно шла, туалет функционировал) и с облегчением обнаружила на прежнем месте старый-престарый огромный диван, которому очень подошло бы наименование «одр». Ольга и ее муж одр сей на новую квартиру не повезли: ни в одну дверь он бы не прошел, его пришлось бы ломать, а ремонтировать потом такую рухлядь – себе дороже. Двух ножек у одра не было, их заменяли кирпичи. Алёна с сомнением посмотрела на них и села на диван – сначала на краешек, потом поглубже, а затем даже попрыгала на нем. Старикашка поскрипывал, но вел себя лучше, чем можно было ожидать. Ничего: если он выдержал все те эксперименты, которым его подвергали изобретательные супруги (Ольга и ее муж были людьми молодыми и пуще всех развлечений любили секс), то и для целей Алёны как-нибудь сгодится. Никакой другой мебели в комнатах не осталось, кроме одного колченого табурета на кухне, но что очень порадовало Алёну, так это то, что Ольга не стала забирать на новую квартиру древние плюшевые (честное слово, плюшевые, как старинные мишки!) портьеры. Они так и висели на нелепых, отделанных позолоченным гипсом карнизах – изъеденные молью, пропитанные пылью до последней ворсиночки. Такое ретро, что чего-то более ретрового даже и представить себе невозможно…
Алёна осторожно, стараясь не дышать, попыталась задернуть их. Что и говорить, старое оружие не ржавеет: оборону против солнечного света портьеры держали стойко – ни лучика не пропускали! Стоило их сдвинуть, как комната сделалась похожа на гроб, зарытый глубоко, ну очень глубоко в землю.
«То, что надо! – обрадовалась Алёна. – Молодцы, ветераны!»
И с прежней осторожностью раздвинула «ветеранов», впустив живой солнечный свет. Пусть пока будет так. Еще настанет время превратить комнату в склеп.
Она заперла квартиру, однако прятать ключ под половичок больше не стала – положила его в сумку. Осторожно вышла из тихого, словно затаившегося подъезда, огляделась и, радуясь, что осталась незамеченной, выбежала из двора на улицу.
Апрельский воздух, пусть и резко похолодевший в последние дни, был так вкусен и свеж!
Безотчетно улыбаясь солнцу, Алёна задумчиво шла по улице. Итак, она нашла – где. Полдела сделано. Но главное – найти, как и кто. Никаких идей на сей счет в голове еще не было, то есть вообще, совершенно… Теоретически, можно, конечно, кого-то нанять. Впрочем, скорее нельзя, чем можно, ведь то, что задумала Алёна, относится к противоправным и даже преступным действиям. Однако пусть делать это даже и нельзя, но нужно, а значит, задуманное будет осуществлено.
Руки наемников (или даже одного наемника) – да, без них не обойтись. Но всякий труд, тем паче такой рискованный, должен быть оплачен. Вопрос – чем. Алёна мысленно прикинула свои финансовые возможности. Ничтожные, сказать по правде, были у нее возможности! Алёна не нажила за жизнь никаких сберкнижек, тем паче банковских счетов. Она была, как уже отмечалось, довольно безалаберной особой и жила от зарплаты до зарплаты. Вернее, от гонорара к гонорару. Конечно, как раз сейчас наша писательница получила кое-какие деньги, но если их потратить, то на что жить? Чтобы стать обладательницей новой порции презренных бумажек, нужно книжку написать. А когда ее писать? Тут поважнее дела есть! Нет, с ее деньгами особо не зашикуешь, тем паче в таком деле, которое она задумала.
Наверное, она могла бы сделать все сама. Точно, могла бы… будь у нее хотя бы машина. Да, без машины, пожалуй, не обойтись. Опять же деньги нужны – нет, не купить машину, а нанять. Машину нанять, водителя… оплатить его услуги и молчание… Понадобится тысяча долларов. Как минимум! Предположим, она использует «вагонный гонорар». А если его не хватит?
Занять, что ли, у кого-нибудь?
«Слушай, а может, проще поступить? – вкрадчиво проговорил чей-то голос в ее сознании. – Может, чем влезать в долги для того, чтобы отомстить Двойнику со товарищи, лучше прямиком подойти к красавчику в „Planet Sport“ и просто признаться, кто ты такая? Напомнить прелестную историю, произошедшую в вагоне номер пять, и сказать, что готова пойти в милицию хоть сейчас, если он не выложит за молчание кругленькую сумму… Ни копейки не потратишь, еще и заработаешь!»
Вообще-то голос дело говорил. Двойник красив (обалденно красив!), но он… слабый парень. Избалованный и слабый. Трусоват был Ваня бедный, как сказал бы Пушкин. Таких легко шантажировать. Он заплатит, заплатит! А поскольку он, конечно, любит деньги (а кто их не любит? Вернее, кто не ценит те возможности, которые деньги дают? Только идиот, честное слово!), для него расставание с ними окажется тяжелее всех казней египетских, вместе взятых. Честное слово, ни кровь, ни жабы, ни мошкара, ни псовые мухи, ни моровая язва, ни чирьи, ни град, ни саранча, ни тьма, ни смерть первенцев, постигшие Египет за отказ фараона отпустить народ Израиля из плена, не произведут на Двойника такого впечатления, как необходимость постоянно расставаться с деньгами ради того, чтобы утихомирить какую-то там тетку, мимоходом морально изнасилованную в каком-то там поезде.