Академия обольщения
Шрифт:
Впрочем, чирьи, внезапно покрывшие его восхитительное тело, конечно, были бы равнозначны шантажу…
Чирьи. Чирьи возникают при какой-нибудь заразе. Зараза… заразить…
Алёна задумчиво нахмурилась.
На форумах (и на городском, и на бабском, и на ФСО) время от времени возникали разнообразные страшилки. Например, как в ночном клубе «Matrix» (вот почему-то именно в нем!) кого-то в толчее ткнули шприцем, а потом подбросили записку типа: «Теперь ты с нами! Общество ВИЧ– инфицированных» (как правило, писали «инфЕцированных»,
Просвещенные форумчане разражались постами о том, что СПИД через два дня выявить невозможно. И вообще, мол, подобные случаи – забавы обкуренных, а может, просто шаловливых юнцов с извращенным ч.ю. (для непосвященных расшифруем сокращение: имеется в виду чувство юмора). Конечно, доводы очень разумные, но оказаться на месте насильственно уколотого субъекта, наверное, не хотел бы никто. А уж Двойник-то, который по сути типичный Нарцисс… Ему, наверное, даже укола водой хватит, чтобы покрыться психосоматическими чирьями и угодить в больницу с сердечным приступом.
А что, хорошая была бы месть, месть на славу. Вопрос только в том, ходит ли Двойник в ночные клубы. И как это выяснить, как туда попасть, как, хорошенько замаскировавшись, подкрасться к нему, а потом кольнуть и смыться…
Ну, на маскировку тратиться не придется, Двойник все равно не признает Алёну, все же остальное вполне осуществимо – уж куда более осуществимо, чем тот замысел, который возник в воспаленном мозгу Алёны где-то к середине ночи и который требовал столь значительных моральных и финансовых затрат… Но она уже знала, что не отступится от него, на все пойдет, чтобы его осуществить!
В ту самую минуту она почувствовала что-то… что-то этакое. Некое неудобство… холодок между лопатками…
Обернулась посмотреть, но сзади никого не было.
Алёна немедленно забыла о странности, а между тем то был первый случай, когда она ощутила за собой слежку… И потом случай ей еще вспомнится…
Как говорится, довлеет дневи злоба его. Алёна посмотрела на часы, сама себе кивнула и набрала номер телефона. Номер оказался мертво занят, тогда наша героиня направилась из переулочка через Сенную площадь на улицу Минина, где располагалось здание Союза писателей, где намеревалась раздобыть информацию о Денисе Владимирове. Денис Владимиров – либо козырная карта, либо жалкая шестерка. «Червонная дама, четыре валета»… До чего же, оказывается, прилипчива карточная терминология!
Вообще есть что-то странное в его стихах. Может, у Алёны паранойя, конечно, но ведь они довольно точно обрисовывают ту ситуацию, которая случилась с ней в вагоне…
Да нет, ерунда. Тех парней она видела впервые в жизни, а стихотворение, по сути, довольно-таки мстительное. Какие-то свои заморочки имелись у Дениса Владимирова, когда он его писал. К тому же, хотя Алёна Дмитриева, конечно, типичная червонная дама, но валетов (вальтов) в купе было все-таки три, а не четыре.
Ей повезло – новый глава писательской организации оказался на месте. Симпатичный мужик, напоминающий журналиста районной газеты советских времен (типаж был Алёне хорошо знаком, она их видела-перевидела, таких несуетливых тружеников провинциального пера!), принял писательницу Дмитриеву очень приветливо и даже зарумянился при встрече с ней. Худо-бедно, а шесть-семь книжек в год,
Ни фамилии, ни имени-отчества писательского босса Алёна не знала (вернее, забыла – у нее вообще была короткая память на всякие такие обязательные вещи), и ей потребовалось немало дипломатических усилий, чтобы ни разу к нему не обратиться, но все-таки вытянуть нужную информацию. Ну что ж, она была все-таки женщина умная, а главное – красивая, что бы там ни бубнили некие молодые падонки… И, конечно, писательский босс не устоял: раскололся, что сам был в жюри конкурса молодых поэтов. Хоть Денис Владимиров и не вошел в состав призеров, он его запомнил. И немудрено – ведь Денис учился в выпускном классе с его, босса, дочкой. Да еще и жил, оказывается, по соседству, в одном с ним доме.
Потрясающее везение! Виртуозно выделывая вокруг писательского главы этакие словесные очос и мулинетес (наша героиня, между прочим, страстно увлекалась аргентинским танго, весьма в нем преуспев, и посему использовать тут некие танцевальные термины мы сочли вполне уместным), Алёна запросто вытянула у означенного главы адрес дома, где живет он сам, а значит, и Денис Владимиров. А также номер Денисовой квартиры.
Босс нижегородских литераторов вдруг несколько выплыл из дымки очарования, коим окутала его визитерша. И робко спросил, за какой такой, собственно, надобностью она, какая-никакая, а все же знаменитость, интересуется незначительным начинающим поэтиком.
– Да по просьбе издательства… – не моргнув глазом, соврала Алёна, которая, в принципе, за словом в карман никогда не лезла. Ни за письменным, ни за устным. – Там собрались готовить сборник молодой авторской песни. А юноша вроде бы не только стихи, но и музыку пишет. Вот мне и поручили узнать, что у него есть, кроме «Червонной дамы, четырех валетов».
– Музыку его сестра пишет, Санька, – пояснил писательский глава. – Но она, между нами говоря, Елена Дмитриевна, такая оторва, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Представляете…
Тут в кабинете председателя зазвонил телефон, и стоило хозяину с извиняющейся улыбкой отвернуться от писательницы Дмитриевой, как она незамедлительно смылась, как бы не желая мешать его приватной беседе. Ну а на самом деле… на самом деле этот человек уже исчерпал свою несомненную полезность для Алёны, а потому был ей более не надобен.
Нет, она все же ужасно эгоистична… А кто спорит?!
Глава писателей, а значит, и Денис Владимиров обитали в верхней части города – в Четвертом микрорайоне, в красной кирпичной высотке.
Алёна нашла квартиру 50 и позвонила в нее с самым наглым выражением лица. Дверь открыл невысокий (чуть ниже ее ростом) и очень худосочный мальчонка со странно выстриженными (перьями какими-то!) и вдобавок мелированными волосами. Алёна дала бы ему лет пятнадцать, если бы писательский босс не обмолвился, что дочери его, однокласснице мальчонки, уже двадцать.
– Здравствуйте, – произнесла Алёна с самой что ни на есть обольстительной улыбкой на свете. – Меня зовут…
У него беспомощно расширились зрачки.