Академия воровского дозора
Шрифт:
Узкой полоской чернел пустынный пляж, казавшийся в этот момент каким-то зловещим. А с высокой скалы, где размещалась гостиница, доносились звуки музыки и приглушенный расстоянием женский смех.
Нестор не доверял Уайту, прежде чем ступить на яхту, следовало убедиться в его искренности.
В небольшой скальной расщелине дважды вспыхнул фонарь, подавая сигнал опасности. Вот, значит, как оно складывается. Решил, стало быть, отблагодарить… Понаблюдав за яхтой некоторое время, Олкимос быстро спустился по тропе и решительно зашагал в сторону расщелины. Ему навстречу двинулся плотный человек
– Значит, Джонатан там?
– Да, на яхте. Я его узнал.
– Спасибо, Григориус, ты меня выручил, – с нотками признательности произнес Нестор Олкимос, пожимая руку. – Если бы не ты, мне бы до завтрашнего дня не дожить… Хотя на ближайшие несколько лет у меня совершенно другие планы. Значит, Уайт решил от меня избавиться… И это после всего, что я для них сделал!
– И что дальше, господин Олкимос?
– Возвращаюсь на материк, в Грецию. Мне некуда бежать. Изменю внешность, поселюсь где-нибудь на окраине. А там посмотрим!
– Тогда прошу на катер, – показал Григориус на небольшое судно, стоявшее у берега, слегка покачиваясь на волнах.
– Вижу, ты все предусмотрел.
– У меня было время подготовиться. А что передать вашей жене?
Олкимос приостановился у трапа, внимательно посмотрел на сопровождающего и негромко произнес:
– Нина ничего не должна знать… Куда я уехал, с кем и насколько. Придет время, я сообщу ей сам.
– Хорошо, господин Олкимос, сделаю все как нужно. Позвольте, я помогу вам подняться, – потянулся за сумкой Григориус.
– Не нужно, – отстранил протянутую руку Олкимос. – Свои вещи я предпочитаю таскать сам.
– Хорошо.
Взобравшись на палубу катера, Нестор испытал облегчение. Следом за ним на катер шагнул Григориус и быстро прошел в капитанскую рубку.
– Сделаем вот что, давай пройдись мимо этих яхт.
– Сделаем, – широко и понимающе улыбнулся Григориус.
– А потом по курсу.
– Все будет в лучшем виде.
Дизель мелко затарахтел, и катер, брызнув на воду тугую шумную струю, попятился от берега. Будто бы дразня пассажиров яхты, капитан проплыл совсем близко мимо нее, так что Нестор мог рассмотреть лица людей, сидящих за столиком. В какой-то момент он хотел выбраться из рубки и злорадно помахать на прощание рукой, но чувство благоразумия взяло верх. Усмехнувшись, он велел Григориусу:
– Поворачивай… Ложись на курс.
– Может, дать прощальный гудок? – Похоже, что Попадус проникся настроением пассажира.
– Не нужно, – отмахнулся Нестор, – как-нибудь доберемся без музыки.
Всю дорогу он промолчал, всматриваясь в черноту Средиземного моря и отчетливо осознавая, что всего этого могло уже не быть. Скорее всего, он сейчас лежал бы бездыханным на дне Эгейского моря.
Полный мужчина, сидевший за столом, ленивым взглядом проводил проходящий мимо катер. Набежавшая волна ударила в крутой борт яхты, заставив ее слегка качнуться. Ожидание затягивалось, и это ему не нравилось. На палубу быстро поднялся высокий хмурый мужчина в белой рубашке.
– Почему его нет? – пригубив бокал с вином, спросил у него толстяк. – Я устал ждать.
– По времени он должен быть уже здесь. Его дом недалеко от берега. Что там произошло?
– Джонатан, ты думаешь, я должен это знать? – усмехнулся толстяк. – Меня пригласили на яхту, сказали, что я увижу своего старинного друга Нестора, тем более что нам есть что обсудить. А его все нет… Спрашивается, зачем я тогда проделал такой длинный путь?
– Может, он что-то почувствовал?
– Даже не знаю, что тут можно почувствовать. Мы должны были просто перевезти его из одной точки в другую.
– Он не явится… Надо было действовать по-другому, более тонко, что ли… – Вытащив телефон, Джонатан Смит нажал на кнопку и, когда прозвучало заинтересованное «слушаю», коротко доложил: – Мистер Уайт, Олкимос не пришел.
– Вот как, почему?
– Я не знаю… Возможно, он почувствовал неладное.
– Хм… Или его кто-то предупредил. Вот что, мой мальчик, сейчас его ищут очень многие люди, в том числе и полиция. Важно найти его раньше других. Не хотелось бы, чтобы все это закончилось для нас какими-то осложнениями. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Да, мистер Уайт.
– Вот и отлично, у тебя есть какие-нибудь соображения по этому делу?
– Кое-что имеется. Нужно проверить места, где Нестор любит появляться.
– Все правильно, мой мальчик, ты очень сообразительный, держи меня в курсе дела.
Ответить Джонатан не успел, связь прервалась. Сунув телефон в карман, он произнес:
– Чего мы сидим? Капитан, кажется, у тебя было хорошее красное вино?
– Да, сэр.
– Неси его сюда!
Греция хороша еще и тем, что количество врачей на душу населения здесь в несколько раз больше, чем в самых просвещенных странах. На этот факт Олкимос обратил внимание еще лет двадцать назад, когда приехал в Афины. Трудно было отыскать дом, в котором отсутствовала бы врачебная практика. Подобный факт наводил сразу на две мысли: или все врачи мира съехались в Грецию, чтобы здесь построить свою карьеру, или население страны столь больное, что спасти его от вымирания способны только полчища лекарей. Но население Греции было небольшим, по большей части они ни на что не жаловались, и оставалось только удивляться, каким образом эскулапы зарабатывали себе на пропитание.
В последние годы пошла мода на пластических хирургов, уверенно потеснивших кардиологов и ортопедов с самых престижных мест. Они даже обосновались в деревнях, где оставались только древние старики. Но, судя по дорогим костюмам, в которых они важно расхаживали по побережью, врачи явно не бедствовали.
С одним из таких пластических хирургов, профессором Вальцером Петром Абрамовичем, приехавшим из Санкт-Петербурга, Нестор Олкимос познакомился три года назад в Салониках. Вполне обаятельный дядька, причислявший себя к понтийским грекам, имевший серьезную клиентуру в России. Оставалось только удивляться, какая именно нужда заставила его сняться с насиженного места и, отказавшись от хлебосольного петербургского пирога, съехать в провинциальный город, население которого было не столь щедрым, а желающих придать внешности безупречность и того меньше. Но именно здесь он открыл частную клинику с претенциозным названием «Аполлон».