Академия
Шрифт:
Здешние проститутки тоже пока не работали — сидели в углу возле вышибалы и о чем-то весело говорили — со взрывами хохота и даже визгом. Сдается, что визг был не слишком натуральным, это скорее всего звуковая реклама — «Посмотри на меня! Вот я! Жду мужчину!» Но всем гостям этого зала было плевать на стайку шлюшек — градус еще не тот, чтобы радостно задирать кому-то юбку. Вначале мужчина должен выпить, обсудить начальника и дерьмовую власть, и только потом перейти на обсуждение женских прелестей, и на способы их получения.
Пришлось сидеть часа два, пока зал заполнился хотя бы наполовину. И только к девятнадцатому удару колокола на портовой вышке народ попер в трактир с такой активностью, что казалось — это последняя
Вот появился и музыкант — первый музыкант. Он прошел к стайке шлюх, поулыбался им, кивнул вышибале, который едва заметно откликнулся на приветствие лютниста (да, это был именно лютнист), и прошел к сцене, таща за собой видавший виды ободранный стул. Лютня этого лабуха была под стать этому самому стулу — вся исцарапанная, и по-моему некогда даже отремонтированная, похоже что на ней не только играли, но еще ее использовали как оружие ударно-дробящего действия. Что очень негативно сказывается не только на черепной коробке того, кому врезали инструментом, но и на самом несчастном инструменте. Бить лютней — чистое варварство! Что, стульев вокруг мало? И не надо говорить, что неподъемные! Да, вот такие специальные тут стулья, чтобы пьяный или хилый не смог их метнуть или как следует стулом размахнуться. Стратегия, однако! Или это тактика? Да какая, к черту, разница…
Музыкант заиграл, и зал начал стихать. Играл этот лабух честно сказать слабовато. И голос у него не восторг — так…блеял по козлячьи, закатывая глаза. Но народу все равно нравилось. Вначале он спел длинную слезливую балладу об ушедшем в море парне, который вернулся весь в шрамах и с деньгами, а девушка его умерла, не дождавшись. Что-то вроде песни нашей «Мельницы» — «Ждала, пока не умерла». Только гораздо длиннее, без ритма и не в такт.
Давно заметил, что здесь никто особо не следит за ритмом, а все исполнение баллад — это просто некий рассказ, который идет в музыкальном сопровождении. По крайней мере так было во всех трактирах, в которых я побывал. До уровня земных песенников им еще расти и расти. Даже до самых поганых представителей попсы не дотягиваются. И это, кстати, для меня очень хорошо. Я сейчас тут как зрячий среди слепых. Они ведь похоже что даже нотную грамоту еще не придумали чтобы записывать свои мелодии. Запоминают на слух.
Когда этот лабух пропел третью балладу, терзая мой нежный слух, я отправился на поиски хозяина заведения, и эти поиски увенчались успехом буквально через минуту. Первая же подавальщица указала мне на высокого крепкого человека, которого можно было даже принять за вышибалу, и я пошел к нему, прокручивая в голове слова, которые сейчас скажу. И кроме: «А давайте я вам поиграю!» — ничего в голову не приходило. Впрочем, хозяин трактира ничуть не удивился, а по-моему даже слегка обрадовался:
— Точно умеешь играть? Ну что же…как вижу, инструмент у тебя знатный! Давай, сейчас сгоню со сцены Аллена, он уже надоел своим скрежетанием. Другие музыканты где-то запропали, видать с похмелья страдают — вчера сильно поддали по случаю дня рождения дудочника, так что у нас сейчас как раз тот момент, когда любой, самый хреновый музыкант будет в радость. Ведь хуже Аллена сыграть невозможно!
— А чего тогда его слушаете? Гнали бы прочь!
— А вот нет больше никого — так и Аллен сойдет! — ухмыльнулся мужчина — Меня Лемонт звать. Тебя как?
— Петр — тоже улыбнулся я. Мужик мне нравился. Конкретный такой чел, уверенный, знает себе цену, но не заносчивый. Ехидный, да, так имеет право! Кто какой-то залетный музыкантишка, и кто — он? Тут обороты небось такие, что Лемонт давно должен на золоте есть. Хорошее место, проходное. Суетливое только…
— Ты вот что, парень…только поосторожнее — вдруг предупредил тарктирщик — Аллен у нас известный забияка. Может и тебе по морде нахлестать — ну чтобы дохода не лишал. Попробуй с ним как-нибудь договориться, как-нибудь по-доброму. И вот еще что — платить я тебе не буду. Но на те деньги, что кидают посетители — не претендую. Все твое. Сколько сумеешь заработать — уноси. И еще…будут тебя угощать вином — бери самое дорогое. Я тебе вместо него налью воды. Половина цены — твоя. Это тоже входит в заработок музыканта. Мне кажется, ты еще новичок, хотя судя по всему играть умеешь. Ну все, шагай к сцене. И помни, что тебе сказал про Аллена! Потом не обижайся…
Глава 12
Мда…тоже мне, музыкант! Нос чуть набок, на щеке шрам, ухо похоже что сломано. Руки — корявые, такими копье держать, а не лютню. Интересно, чего он подался в исполнители? Ну, типичный же наемник!
— Ты что ли…мое место хочешь занять? — Аллен радостно улыбается, обнажая прореху на месте двух передних зубов — А ты не слишком ли молод, чтобы сгонять Аллена с его места?
Вообще-то парню максимум лет тридцать от роду, не больше, так что кичиться своим возрастом на мой взгляд довольно-таки глупо. Мне семнадцать, и что? Нет, мне за сорок, и что?
— Я не хочу с тобой драться — миролюбиво сообщаю я, и тут же получаю такую же радостно-плотоядную улыбку:
— А придется! Ты ведь лишаешь меня работы! И нахрена ты мне тут такой сдался?!
— Ладно… — вздыхаю, ищу место, куда пристроить лютню и свой рюкзачок, чтобы не поперли и не повредили. Да, я прикупил кое-что по дороге сюда. Нижнее белье, носки, пару рубах, пару штанов, ну и мыльнорыльные принадлежности. Мешок получился приличного размера, будто в турпоездку собрался.
— Давай, я постерегу! — обращается ко мне один из вышибал, протягивая покрытую шрамами ручищу к моему сокровищу. Да, именно сокровищу — я даже немного пожалел, что погорячился и потребовал за работу такую дорогую лютню. Кто в этой таверне отличит звучание лютни за десять золотых, от звучания лютни за сто двадцать? Кто из простых людей на Земле может отличить звучание скрипки, сделанной на заводе в Урюпинске, от скрипки Страдивари?
Хорошие инструменты нужны только для настоящих ценителей, тех, кто может на слух отличать хорошее звучание от великолепного. А таких ценителей, таких людей, обладающих абсолютным музыкальным слухом — совсем немного.
Даже десять золотых — огромные деньги для многих и многих людей. Но сто двадцать, да плюс цена футляра…они могли бы безбедно жить на эти деньги до конца своей жизни. Все равно как если бы землянин получил несколько миллионов долларов, положил бы их в банк и жил на проценты.
— Постереги — кивнул я, и глядя в глаза вышибале, улыбнулся — Головой отвечаешь за сохранность.
Улыбка медленно сползла с лица парня. Уж не знаю, что он такое увидел в моем лице, но сделался очень серьезен, и принял мое добро с каким-то даже…почтением, что ли. Может потому, что футляр очень красив и выглядит так дорого?
Нет, надо придумать что-то вроде чехла на футляр. Убьют к чертовой матери за эту штуку! Сразу вспоминается Дерсу Узала, которому Арсеньев подарил новейшую многозарядную винтовку. Старика убили из-за этой винтовки. Хунхузы — подкрались, когда он спал у костра, и убили. Вот тебе и благодеяние…
— Ты…это…нож свой — дай? — попросил вышибала. Именно попросил, а не потребовал — У нас не положено драться с ножом. Ну…чтобы проблем не было. Если дерутся — значит только на кулаках. Оружие сдают. И никакой разницы — кто это, музыканты, или наемники.
— А что, музыканты часто дерутся? — пошутил я, расстегивая ремень. Про нож-то я и забыл. Привык, что он висит у меня на поясе, уже и не замечаю. Тут без оружия на улице ходят почти что только рабы.
— Постоянно! — ухмыльнулся вышибала — Аллен любит ставить на место залетных бренчал! Хмм…прости…