Аккорды безумия

Marianna Girl

— Ты нашёл что-то интересное?

Женщина, казалось, была удивлена не меньше моего.

— Может, ты, наконец, объяснишь мне, кто такой Мирак?

Я надеялся, что привычные для меня жёсткие нотки в голове не отпугнут воительницу, что она не уйдёт от вопроса или просто не нагрубит мне в ответ.

— Он — Предатель, первый в своём роде, кто обладал силой драконов, но обернувшийся против них. Его замыслы раскрыли, Страж сразился с ним и пленил, а затем драконы свершили правосудие. Как видно, не до конца.

Обладавший силой драконов. Могло ли это значить, что именно Мирак, а не Алессия был первым, кого коснулся дар Ауриэля?

— Он — Драконорождённый? — решился спросить напрямую; вдруг дикарям знакомо это слово. — Благословлённый

Ауриэлем?

— Да. Он Драконорождённый, если называть его по-вашему. Пошли. Здесь открылся проход, посмотрим, куда он ведёт.

Мы спускались всё ниже в глубины храма, и всё чаще мы натыкались на фигуры чудовищ. В самом храме мы не находили ни скрижалей, ни свитков, лишь остатки уничтоженных книг. Кто-то хотел сокрыть правду об этом человеке, стереть все важные упоминания о нём, оставив его в народной памяти Предателем. Было это сделано в назидание другим мятежникам, или Мирака просто-напросто так сильно боялись? Перевести бы надписи на той стене, узнать, что означают те символы — но, кажется, язык, на котором они были сделаны, давно мёртв.

— Посмотри: снова и снова эти статуи, — заметила Фрея. — Чем дальше мы заходим, тем чаще они попадаются.

Я снова промолчал, не стал говорить женщине о своих снах.

— Они выглядят так, словно в любой момент оживут, — продолжила воительница. — Не нравится мне это место. Оно… слишком тихое.

Да, тишина этих залов угнетала, зажигаемое мной пламя в каменных чашах, сделанных в виде пасти какого-то существа, разгоняло темноту, но этот свет совсем не успокаивал, а наоборот, лишь поддерживал эту зловещую атмосферу. Но у тишины и полутьмы есть одно для нас преимущество: она делает нас невидимыми и может вовремя предупредить об опасности.

— Пусть таким дальше и остаётся, — посоветовал я. — Тишина вовремя предупредит нас об опасности.

Казалось, мы снова упёрлись в тупик, но рукоять, на сей раз лежавшая на виду, открыла ещё один потайной лаз. Этот храм всё больше и больше напоминал мне крепость. Или место, где кто-то решил что-то хорошо спрятать и предать забвению. Лестница вела ещё ниже, пока мы не упёрлись в обычную для нордских руин дверь. Мы как-то невзначай переглянулись, Фрея без слов поняла, что мы должны одновременно открыть эту дверь и, прикрывая спины друг друга, ввалиться в проход.

Я кивнул женщине, она ударом ноги распахнула створки, я призвал волшебный светлячок, и мы ворвались за порог. По бокам никого не было, впереди я заметил ещё одну жаровню, тут же зажёг её. Пламя осветило ещё один драконий череп, подвешенный словно военный трофей. Жестами я велел скаалке подождать меня, оставил ей лук, а сам решил тихо прокрасться вглубь камеры. Я крался вдоль стены мимо колонн, освещая себе путь призванным светлячком. Почему я в своё время не уделил должного внимания Школе Иллюзии и занятиям алхимией? Заклинание или зелья, позволившие бы мне видеть в темноте, сейчас значительно бы облегчили мне задачу. В проходе я видел блестящие могильным голубым светом глаза драугров, надеялся, чтобы эти твари не заметят ни меня, ни Фрею.

В полутьме вновь показались фигуры чудовищ — служившие светильниками. Стоит лишь зацепиться за выступ на шее статуи и встать на небольшую площадку — и можно будет поджечь жаровню. Огонь перекинулся на соседний светильник, каким-то образом зажег и подвесные жаровни на потолке, полностью осветив камеру и предъявляя на обозрение скульптуру в виде чудовища с клешнями и несколькими глазами. Хермеус Мора, что твоя статуя делает здесь?

Послышался щелчок, крышка гроба отделетела, и из своей могилы вылез ещё один драугр в рогатом шлеме — такие обычно владели и странной магией, позволявшей отбрасывать противников назад. Мертвец так неудачно повернул на меня голову, набрал в грудь воздуха и вот-вот его заклинание сшибёт меня с моего укрытия. Не знаю, как мне удалось оттолкнуться и прыгнуть точно в проём между стеной и колоннами, но в следующее мгновение я уже

бежал в наше укрытие, даже не успев призвать атронаха себе на помощь. В случае чего нужно будет взобраться на верхние уровни этого храма — это позволит нам сбрасывать всё, что можно поджечь, этим мертвецам прямо на головы. Недалеко от меня стрелы, выпущенные из луков, сталкивались с каменной стеной, я бежал, прикрывая голову и всё же найдя в себе силы укрепить своё тело заклинанием. Где-то недалеко противно скрежетали и метались из стороны в сторону подожжённые драугры — Фрея догадалась начать их отстреливать, в ответ в неё саму летели стрелы. Вниз покатились камни, сбивавшие мертвецов с ног, более слабые скелеты расспыпались под их массой и больше не представляли опасности — возможно, в суматохе драугры случайно привели в действие какую-то ловушку и сами себя под ней погребли.

Мы прятались за колонной, отстреливаясь от наступающих драугров, на заклинание испепеления уходили почти все мои магические силы — но на драугра в рогатом шлеме они будто не производили никакого эффекта, он с какой-то легкостью уворачивался от летящего в него огненного шара. Он выкрикнул что-то, в нас полетела небольшая снежная буря, за которой я едва успел спрятаться за стеной.

— Нужно как-нибудь отвлечь того, в шлеме с рогами, — предложил я.

— Поняла.

Я не видел в глазах этой женщины обреченности или страха, она без колебаний выскочила из укрытия и бросилась на единственного оставшегося драугра, сновно поняв, что я хочу сделать. Женщина ловко перепрыгивала камни, как могла, уворачивалась от ударов топора мертвеца. Наконец, драугр оказался спиной ко мне, и я снова сотворил заклинание испепеления. Огненный шар полетел в драугра, поджёг остатки его меховой накидки и поддоспешника. Я устало сполз на пол, наблюдая, как тварь с противным скрежетом сгорает.

— Ты в порядке?

Фрея подбежала ко мне и помогла подняться на ноги.

— Да, — на собственное удивление мой голос звучал слабо и беспомощно; наверное, вид у меня сейчас был весьма жалкий — огонь всё-таки не моя стихия. — Мне просто нужно отдышаться.

Чары робы культистов помогли быстрее придти в себя, и последние ступеньки я уже преодолевал без поддержки скаалки.

— Знаешь, чья это статуя? — поинтересовался я и тут же, не дожидаясь ответа, продолжил. — Хермеус Мора, даэдрический принц запретных знаний.

— Херма Мора, — с благоговейным трепетом повторила Фрея. — Демон леса.

Мы вновь перекинулись взглядами, словно наши мысли пошли в едином русле.

— В наших легендах именно он соблазнил Предателя, пообещал могущество и, возможно, заставил пойти против драконов, — продолжила женщина.

— Или этот Предатель сам по себе задумал восстать против драконов, — предположил я.

В моей голове начала складываться кое-какая картинка. Возможно ли, что Хермеус Мора и дал Мираку силы стать равным драконам? Да, но как даэдрический принц сумел создать дар Ауриэля, даже если предположить, что всё же Алессия была первой? Боги не стали бы заимствовать столь тёмный и нечестивый дар, не стали бы выдавать эту тьму за свой свет. Может, сама святая Алессия обратилась за помощью к Хермеусу Море, а не к богам? Нет. Даэдрический принц не стал бы дарить этой женщине Амулет Королей, и не стал бы велеть ей возжигать Драконьи Огни, державшие барьер между Обливионом и Нирном закрытым.

— Вам известно, кто сделал Мирака Драконорождённым?

— Наверняка — нет, — скаалка действительно будто бы понимала ход моих мыслей. — Хотелось бы верить, что Всесоздатель, но кто знает, как далеко зайдёт коварство Хермы Моры.

Но Мирак определённо поклонялся даэдрическому принцу, тайно поклонялся, прельстившись обещанными знаниями — иначе зачем бы ему ставить в глубинах своего храма статую Хермеуса Моры. Возможно ли, что именно поэтому все книги и скрижали здесь были уничтожены, что древние норды боялись знаний, предлагаемых Принцем? Но почему тогда они не разрушили статую?