Аккорды безумия
Шрифт:
— Да. Ты права. Скажи, Фрея, ты догадываешься, зачем мы прибыли сюда? Что нам могло понадобиться от вашего острова?
Фрея молчала — возможно, у неё не было никаких догадок, возможно, просто не хотела казаться глупышкой в моих глазах.
— Я скажу тебе. Мне было приказано выведать у вас секрет обработки сталгрима. Как видишь, пока что успехов у меня нет, но если ты согласишься помочь мне в этом — я готов попытаться убить Мирака.
— Это тебе лучше обсудить с моим отцом, — вздохнула Фрея.
Я не могу объяснить это иначе, чем вмешательством богов в мою
— Давай уже закончим здесь, в этом храме, — предложил я. — Может, нам удастся найти здесь что-нибудь интересное.
— Как скажешь, эльф.
— Анкарион, — с улыбкой представился я; мне начинало надоедать прозвище, которым скаалка наделила меня по моей собственной же глупости. — Меня зовут Анкарион.
***
— Ты всё же решил помочь этому народу, — заключил Арнгейр.
— Я — не герой, — вздохнул я. — Я согласился не ради славы, не ради каких-то бескорыстных возвышенных порывов. Это была лишь сделка.
Героев нет. Всю свою жизнь я был уверен в этом. Не существует и подвигов — есть только некие поступки, выходящие за грань обыденного. Всё, что я когда-либо видел и чем когда-либо занимался, подтверждали мой вывод.
— Пусть будет по-твоему, — неожиданно согласился старик. — Иди пока в зал, где мы с тобой сидели, поразмышляй над FUS. А потом поможешь мне приготовить нам обед и расскажешь, что случилось потом. И кто всё же этот Мирак.
========== Пламя и пепел ==========
FUS. Такое острое. Такое холодное. Оно всё больше напоминало мне лезвие кинжала или остриё топора — в опытных руках способное с одного удара перезать сухожилие, лишая возможности двигаться, распороть крупный сосуд, заставляя умереть от кровопотери из небольшой раны. Но его синева вновь и вновь заставляла вспоминать о морях или о ветрах, этим ту’умом драугры могли сбить с ног или наоборот, лишь заставить пошатнуться, вырывая для Кричащего драгоценные мгновения.
— FUS!
Крик дался мне проще, чем в первый раз. Горло болело не так сильно, огонь лишь немного всколыхнулся, а стоявшие возле стены горшки попадали на пол, часть из них всё же не выдержала и разбилась. Кажется, идея тренироваться в зале была не слишком хорошей, и мне придётся где-то достать старикам парочку новых горшков.
— Я думаю, тебе можно попробовать потренироваться и во дворе, — добро предложил прибежавший на звук Арнгейр. — Но после того, как ты поможешь мне с обедом.
— Хорошо, Мастер.
Мой и так достаточно низкий голос осип, будто бы я выкрикнул не одно-единственное слово, а надрывался, читая речь перед строем.
— Почему мой голос так садится? — поинтересовался я, когда мы оказались в столовой.
Старик с доброй улыбкой протянул мне кружку горячего травяного чая.
— Тела смертных изначально не были приспособлены для ту’ума, его изучение для нас — великий труд, а использование по началу может быть мучительным. Твой дар облегчает тебе лишь изучение. Возможно, через некоторое
Питьё облегчило мою боль, я почти перестал сипеть, но разговаривать ещё было не слишком приятно. Я ждал, пока боль не уйдёт окончательно, нарезал овощи, из которых мы будем сегодня варить нам обед.
— Я ожидал от талморца худшей сноровки, — по-доброму заметил Арнгейр.
За то время, что я провёл сначала на Солстхейме, а затем брёл по просторам Скайрима, мне пришлось многому научиться, и приготовление пищи было одним из первых навыков, что я освоил. Да, поначалу мы пережаривали мясо или рыбу и ужинали почти углями — или наоборот, ели полусырое, а наши похлёбки было невозможно есть из-за поганого пересоленного вкуса. Мы учились на собственных ошибках, становились внимательнее к количеству соли и специй. Скаалы затем показали мне, как ещё можно готовить пищу без нормального очага и даже котла — и эти навыки помогли мне не голодать по пути на Высокий Хротгар.
— Мне пришлось многому научиться, — смиренно пояснил я. — Арнгейр, а почему другие не разговаривают?
Молчание остальных Седобородых действительно пугало меня. Я не знал их имён, не знал, что они хотят от меня, если случайно натыкался на кого-нибудь из них, они лишь кивали мне головой в знак приветствия. Со мной общался лишь Арнгейр, остальные словно чурались меня, боялись чего-то, и эта странная изоляция пугала меня ещё больше.
— Их Голос слишком силён — настолько, что даже их шепот может убить. Пока ты не пройдёшь обучение полностью, пока твоё тело и разум не окрепнет — они будут молчать. Тебя, наверное, это пугает — но, поверь, никто здесь не желает тебе зла. Путь, который мы выбрали, отвергает насилие. Даже если придётся нам защищать наши жизни, мы постараемся лишь прогнать прочь. Юрген Призыватель Ветра, один из основателей нашего ордена, учил, что Голос дан нам не ради воинских свершений, а ради прославления богов.
— Скаалы тоже отвергают излишнее насилие — но они, тем не менее, убивают ради пропитания или самозащиты. И разве Кин не даровала ту’ум, чтобы вы, норды, освободились от власти драконов? И почему вы не встанете на защиту Скайрима сейчас, когда они вернулись? Арнгейр, я видел, на что они способны. Я видел сожженные города, видел людей и меров, которых драконы оставили без средств к существованию. Видел уничтоженный ими караван каджитов. Эти твари убивают ради забавы — такое даже наша партия осуждает, а ты сам знаешь, какие слухи о нас ходят.
***
Почему, Мастер? Почему вы сидите здесь, в своей безопасной каменной твердыне, в своём уютном мирке? Я слышал, вы берёте учеников, которых никогда не касалось благословление Ауриэля, обучаете их своему искусству — и так же хотите заставить всю жизнь прославлять небо. Да, ваш последний такой ученик — мятежник и военный преступник, объявивший себя королём Скайрима, но он лично помогает своим воинам сражаться с очередным драконом, посмевшим напасть на его город. Если бы я не пришёл к вам в поисках ответов и знаний, что бы вы делали? Какие у вас на меня планы?