Аксенов
Шрифт:
2004. Елинек Эльфрида. За музыкальные переливы голосов и отголосков в романах и пьесах, которые с экстраординарным лингвистическим усердием раскрывают абсурдность социальных клише и их порабощающей силы
2005. Пинтер Гарольд. В своих пьесах приоткрывает пропасть, лежащую под суетой повседневности, и вторгается в застенки угнетения.
2006. Памук Орхан. В поисках меланхоличной души родного города нашёл новые символы для столкновения и переплетения культур.
2007. Лессинг Дорис. За исполненное скепсиса, страсти и провидческой силы постижение опыта женщин.
2008. Леклезио Жан-Мари Гюстав. Как автор новых направлений, поэтических приключений, чувственных восторгов, исследователь человечности вне и ниже пределов правящей цивилизации.
2009. Мюллер Герта. С сосредоточенностью в поэзии и искренностью в прозе описывает жизнь обездоленных.
2010. Марио Варгас Льоса. За детальное описание структуры власти и за яркое изображение восставшего, борющегося и потерпевшего поражение человека.
Глава тринадцатая Аксенов и богатство
ЕВГЕНИЙ ПОПОВ:Позволь для начала разговора рассказать одну историю, может быть, даже и притчу. Когда началась трепка «МетрОполя», Феликс Феодосьевич Кузнецов еще плохо разбирался в контингенте, который ему поручен был партией и правительством. И вот он мне говорит: «Женя, ну что ж ты связался с Аксеновым-то? Ведь ты же хороший, простой сибирский парень, а у Аксенова… у него миллион на Западе!» Так мне представили Аксенова как богача. И теперь скажи: ты как думаешь, был ли у Василия нашего тогда миллион на Западе? Сейчас-то, когда я стал стар и нагл, то я, конечно, спросил бы: Феликс Феодосьич, а чего миллион — рублей, юаней, евро или долларов?
АЛЕКСАНДР КАБАКОВ:А в те времена — может, миллион лир… Это на хороший ужин было.
Е.П.:Да, лир… Когда-то был скандал с Бондарчуком, с Сергеем Федоровичем… Тогда рассказывали, что он не отдал советскому государству, как полагалось, свой большой итальянский гонорар, вроде бы миллиарды лир. Несмотря на то что являлся пламенным советским патриотом. И ему ничего не сделали, а он купил на эти деньги какой-то уникальный автомобиль. И получил прозвище — «король лир». Лира-то была довольно мелкая денежка… Так вот, вернемся к теме: Василий Палыч наш — был ли он богатый? Был ли у него на Западе действительно миллион, хотя бы лир? Уникального автомобиля, как у Бондарчука, у него не было, и даже просто «мерседеса», как у Высоцкого, которому его устроила член ЦК французской компартии Марина Влади, — у Аксенова ничего такого не было. Почти до самого отъезда у него даже и дачи не было…
А.К.:Была у него обычная писательская квартира на Красноармейской…
Е.П.:И еще мамина квартира… После того как мама, Евгения Семеновна, умерла, ему ее квартира осталась… Вот вся его недвижимость. По-нынешнему — это смех. Трехкомнатная квартира на «Аэропорту»…
А.К.:С кабинетом на верхнем этаже дома, такой кабинет полагался там к каждой квартире — писатели же… Вот и вся его собственность. Там таких трехкомнатных квартир в этом доме было полно. Что ж, у всех этих советских писателей было по миллиону на Западе?
Е.П.:Это ты Феликса Феодосьевича спроси. Он, в отличие от Василия Павловича, жив, можно прямо сейчас спросить.
А.К.:А под Аксеновым… Нет, не под, а напротив, наискосок, жил Поженян. Тоже у него был миллион на Западе?
Е.П.:Что ты привязался к этому миллиону?
А.К.:Потому что в этой сплетне не только вся подлость, но и вся дурость союзписательская, представленная Кузнецовым!
Е.П.:Нет, он не дурак, почему же это он дурак?
А.К.:Потому. Во-первых, не на то тебя ловил, не тем тебя брал…
Е.П.:Это правда…
А.К.:Не подготовился к беседе с начитанным молодым человеком, считал тебя, как ты правильно понял, сибирским валенком. Во-вторых, назвал дурацкую цифру. Хотя бы поинтересовался, какие гонорары-то бывают на Западе. Узнал бы, может там писатель, если это не автор супербестселлера, заработать миллион?..
Е.П.:Я ведь к чему веду? В то время был Аксенов в зените славы советской, понимаешь… Он имел уже автомобиль «Волга»…
А.К.:«Волга» позже, по-моему, появилась, перед самым отъездом.
Е.П.:Ну, как позже? Когда я с ним познакомился, у него уже была «Волга» зеленого цвета. Огуречного зеленого цвета, похожая на танк, с которой вечно происходили всякие приключения.
А.К.:А до этого были «жигули», в которых задние двери не захлопывались, а стягивались веревкой, я уже вспоминал…
Е.П.:А перед этим, задолго до нашего знакомства, была у него машина «запорожец»… Я почему про это знаю? Когда меня исключили из Союза писателей, я довольно сильно разбогател. Потому что мне многие стали заказывать «негритянскую» работу из сочувствия — ну, переводы с языков народов СССР, — анонимную, естественно. У меня отбоя не было от заказов, как у пострадавшего за правду. И я тогда, значит, купил машину «запорожец» и прекратил пьянствовать, поскольку за рулем…
А.К.:В этом деле автомобиль — полезная вещь.
Е.П.:…и когда я написал Василию Павловичу в Америку про мою машину «запорожец», он в ответ разразился целым эссе, которое, к сожалению, у меня не сохранилось… Он очень радовался и писал, что в свое время вся молодая русская проза ездила на «запорожцах».
А.К.:Это у него в каком-то тексте про шестидесятые есть: молодые русские писатели на маленьких машинах…
Е.П.:Ну ладно, Бог с ним… Так вот, все восхождение Аксенова по ступеням советского богатства было от джинсов, которые он в детстве, во времена ленд-лиза, с благотворительной американской посылкой получил, через кооперативную квартиру на Красноармейской и «запорожец» до «Волги» и, наконец, — купленной, а не полученной, — дачи в Переделкине. Это уж перед самым отъездом.
А.К.:Да, другие советские писатели, даже не так много издававшиеся, побогаче были. А весь его путь богатея действительно был от «запорожца» к «Волге» и от случайно доставшихся американских штанов к знаменитому клетчатому пиджаку, я уж его вспоминал — он его за пятьсот фунтов в Англии купил, чем и поразил тамошних скромных знакомых, университетских славистов… Он в этом пиджаке на многих фотографиях, в том числе на знаменитой фотографии метропольской, сделанной в мастерской Бориса Мессерера Валерием Плотниковым. И, собственно, вот и все Васино богатство вплоть до его отъезда. Квартира в высотке на Котельниках — это уже когда женился на Майе, это была ее квартира, оставшаяся после смерти Кармена. Котельники — это уже отдельно, не из «миллиона на Западе». Так что Феликс Феодосьевич неудачно соврал, легко опровергаемо. Впрочем, я уверен, что «миллион Аксенова на Западе» придумал не он сам, а те же, что потом придумали: Аксенов затеял «МетрОполь», чтобы подготовить себе почву для эмиграции… Те же, что придумали, например, будто Солженицын — еврей по фамилии Солженицер (хотел бы я найти такую еврейскую фамилию!), что распространяли слухи, будто Боннэр Сахарова бьет и заставляет диссидентствовать… Они придумывали всю эту чушь, которая, по их мнению, и небезосновательному, должна была пойти в народ. Они неплохо знали свой народ… Но народ народом, а писателю Евгению Попову, хоть и молодому, хоть и из Сибири, Кузнецов про аксеновский миллион вкручивал зря.