Актуальные проблемы современной мифопоэтики

Погребная Яна Всеволодовна

Заключение

Мифологизм «Лолиты» выступает как ее онтологическое качество, как способ сотворения и бытия реальности книги, определенной в ней как область бессмертия. Мифологические качества набоковского текста обусловлены не наличием некоторого единичного архаического прототекста, растворенного или трансформированного в реальность книги, хотя реминисценции из архаических источников, прямо заявленные в тексте «Лолиты», причем, в таких значимых метатекстуальных фрагментах, как статья Гумберта о сущности времени («Мимир и Мнемозина») или в его же стихотворении – приговоре Куильти, играют принципиально важную роль для идентификации и самоидентификации персонажа.

Мифологичны в своей основе те метаморфозы пространства и времени, которые,

обретая статус сущностных характеристик для названных параметров, сотворяют космос книги. Вопреки утверждению Ван Вина о том, что возможно вообразить время без пространства, но невозможно – пространство без времени, мир «Лолиты» – мир пространственный, в котором время выступает частью пространства или способом его идентификации. Категориальная метафора острова, инварианты которой репрезентируются и Гумбертом и Куильти, восходит к варианту – острову Quelquepart – как пространственной модели «Лолиты». Остров Келькепар репрезентирует дробное, многочастное пространство, отдельные локусы которого манифестируются по принадлежности разным героям, а объединение частей составляет прерогативу автора-демиурга. Принцип соответствия героя и мира выступает регулятивным в устройстве внутритекстуального пространства космоса «Лолиты», причем, как пространственные области прочитываются и события и ситуации, дситанцированные друг от друга хронологически – прошлое и настоящее героев, и синхронически репрезентирующие их различные состояния – мир детей и мир взрослых (именно в таком контексте прочитывается прозрение своей вины Гумбертом, который со дна «ласковой пропасти» слышит мелодию, образованную криками играющих детей). Принцип соответствия героя и мира выступает регулятивным принципом организации пространства «Лолиты» и в аспекте взаимодействия героев, что находит выражение их взаимозаменяемости и взаимообратимости в пределах функций, сводимым к ролевым амплуа палачей и жертв. Ролевой статус персонажа, не наделенный, однако, признаками константы, а, напротив, текучий и меняющийся, актуализирует драматургическое начало в организации словесной ткани книги, а, кроме того, соотносясь с лирическими и эпическими началами в «Лолите», выступает еще одним средством идентификации героя по принципу соответствия ему мира, соотносимого с одним из трех родов литературы.

Мы сознательно избегаем определения «роман» применительно к «Лолите», поскольку сам Набоков предпочитал обозначение сотворенного им мира как книги, которая по своему онтологическому статусу роман превосходит, являя самостоятельный, обособленный, но одновременного открытый для читательского со-творения мир. Демиургичность набоковского текста находит последовательное выражение в способах сотворения и организации единого пространства романа, которые на персонажном уровне соотносимы с последовательным мифо-ритуальным утверждением, причем материально-наличным, бессмертия и спасения в искусстве, творимым через заклинание словом и жертвенным мифо-ритуальным преображением мира. «Лолита» – мифологически идентифицируемая реальность, заключающая в свою орбиту и внешний мир, локализованный в сознании читателя и подверженный аберрации через взаимодействие с книгой. Однако, этот мир построен по принципу взаимной необходимости: книга оживает, приходя в взаимодействие с читателем, но при этом выступает как более сильный и действенный участник диалога: читатель беззащитен перед текстом, который подчиняет себе его затекстовое бытие. Дьявольское обаяние Лолиты-персонажа экстраполируется на весь словесный космос книги, являющей Лолиту. Лолита – мономиф книги, создания бытия, к тому вечного, бессмертного, подчинены все способы и приемы сотворения «Лолиты» – книги. Чтение «Лолиты» – рискованное предприятие, опасность которого обнаруживается постепенно, по мере все более глубокого проникновения читателя в мир книги, которое связано не с утратой «Я» и превращением в персонажа, а с необратимым изменением «Я», воспринимающего мир книги и продолжающего жить в ней, после того, как чтение закончено. Набоков, подчеркивая, что невозможно читать книгу, а можно только перечитывать ее, указывал тем самым, что читатель, вовлеченный в мир книги, продолжает ее в собственном бытии. Финал «Лолиты» внешне являет полную завершенность, исчерпанность событий: все персонажи мертвы, но когда читатель открывает книгу – призраки оживают, чем полнее и явственнее читатель воображает их, тем очевиднее их присутствие в мире, утрачивающем разграничения книги и действительности, вымысла и истины. Эта игра начата уже в самой «Лолите» и продолжается в реальности, первоначально не охваченной ее пространством.

Пространство «Лолиты» – многомирное, многочастное, принципиально сотворенное – наделено эктропийной тенденцией к расширению, к поглощению новых миров (т. е. новых частей единого мира) в свою сферу. «Лолита» – не только явленное, состоявшееся бессмертие, это и постоянно возобновляемый способ преодоления смертности и конечности. Миф и ритуал не просто архаические прототексты «Лолиты», а ее действенные, онтологические начала, которые действительно «заставляют» книгу жить и разрастаться не только в отношении наращения смысловых интерпретаций и наращения смыслового объема, но и в мифологическом аспекте сотворения космоса, выступающего одновременно и вымыслом и правдой и способом сотворения реальности и самой этой многочастной, «узорчатой» пространственно необъятной реальности, поглощающей и отменяющей, «опространстилевающей» время.

Сноски и примечания:

1. Аверинцев С.С. Аналитическая психология К.-Г. Юнга и закономерности творческой фантазии // О современной буржуазной эстетике. – М., 1972. Вып. 3.

2. Авижас А.А. О некоторых освоствах художественной реальности в романе В. Набокова «Машенька» // Филологический вестник Ростовского государственного униеврситета. 1997. № 1. С. 15–21.

3. Автономова Н.Г. Миф. Хаос. Логос. // Заблуждающийся разум. – М., 1986.

4. Александров В.Е. Набоков и потусторонность. – СПб., 1999.

5. Американская философия искусства: основные концепции второй половины XX века – антиэссенциализм, перцептуализм, институционализм. Антология. – Екатеринбург, 1997.

6. Анастасьев Н. Феномен Набокова. – М., 1992.

7. Антошина Е.В. Философия диалога в прозе В. Набокова. // Проблемы литературных жанров. Ч. 2. – Томск, 1999. С. 169–173.

8. Апресян Ю. Роман «Дар» в космосе В. Набокова // Изв. АН. Сер. лит. и яз. – Т.54. – № 3. – 1995. С. 3–18.

9. Бабич Д. Каждый может выйти из зала. Театрализация зала в произведениях Набокова. // Вопросы литературы. 1999. № 5. С. 142–158.

10. Байбурин А.К. Ритуал: свое и чужое // Фольклор и этнография. Проблемы реконструкции фактов традиционной культуры. – Л., 1990.

11. Барабаш Ю. Набоков и Гоголь. (Мастер и гений). Заметки на полях книги Владимира Набокова «Николай Гоголь». // Москва. 1989. № 1. С.180–193.

12. Барт Р. Избранные работы. Поэтика. Семиотика. – М., 1989.

13. Барт Р. Мифологии. – М., 1996.

14. Бахтин М.М. Лекции по истории зарубежной литературы. Античность. Средние века. – Саранск, 1999.

15. Бахтин М.М. От философии поступка к риторике поступка. – М., 1996.

16. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. – М., 1995.

17. Башляр Г. Избранное: новый рационализм. – М. – С-Пб., 2000.

18. Башляр Г. Земля и грезы воли. – М., 2000.

19. Башляр Г. Психоанализ огня. – М., 1993.

20. Безродный М. Имя черта // Новое литературное обозрение. 1998. № 31. С. 276–278.

21. Белова Т.Н. В.Набоков и Э. Хемингуэй. (Особенности поэтики и мироощущения) //Вестник Московского государственного университета. Сер.9. Филология. 1999. № 2. С. 55–61.

22. Белый А. Символизм как мировосприятие. – М., 1994.

23. Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. – М., 1975.

24. Бергсон А. Собр. соч. Т.1. Опыт о непосредственных данных сознания. Материя и память. – М., 1992.

25. Берберова Н. Набоков и его «Лолита» // В.В. Набоков: Pro et Contra.
– СПб., 1997.

26. Берберова Н. Курсив мой. (Автобиография) // Вопросы литературы.
– 1989. – № 11.

27. Беседа В. Набокова с Пьером Домергом // Звезда. – 1996. – № 11.

28. Бетея Дейвид М. Изгнание как уход в кокон: образ бабочки у Набокова и Бродского // Русская литература, 1991. № 3.

29. Битов А. Одноклассники. К 90-летию О. В. Волкова и В. В. Набокова // Новый мир, 1990. № 5. С. 224–242.

30. Бицилли П.М. Статьи: История. Культура. Литература // Русская литература. 1990. № 2. С. 134–155.

31. Боас Ф. Ум первобытного человека. – М.-Л., 1926.

32. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. – М.,2000.

33. Борухов Б.Л. Об одной вертикальной норме в прозе Набокова: (Категория половины в романе «Лолита») // Художественный текст: антология и интерпретация. – Саратов, 1992. С. 130–134.