Акула пера в СССР
Шрифт:
– Гера, – «Волга» выруливала на нашу улицу, – я хочу вас попросить еще кое о чем. И, честно говоря, стесняюсь.
Я с интересом поглядел на Тасю, она притормозила, немного не доезжая до дома Пантелевны, на перекрестке, и сказала:
– Я была замужем, Гера. Два года назад. Мой муж – военный моряк, он погиб. Это чтобы не было лишних вопросов.
Дела! Мне пришлось кивнуть.
– В общем, я хочу на танцы. Из знакомых в Дубровице – у меня точно такие же, как я, приехавшие отдохнуть жены военных с детьми, они на танцы не пойдут. Потому обращаюсь к вам.
– К тебе, – сказал я.
– Ладно, к тебе.
На самом деле идея была так себе. Я лихорадочно вспоминал рассказы старших про танцы в Дубровице в семидесятые-восьмидесятые, и в голову приходила только так называемая «Сетка» в парке Победы. Но там лучше было до темноты не задерживаться. «Когда выходишь в Дубровице с танцплощадки, то высоко поднимая голову, смотришь на яркие звезды в ночном небе… Чтобы кровь из разбитого носа не закапала штаны и ботинки», – рассказывал один пожилой деятель андеграундного искусства. Вот это я очень хорошо помнил.
Но отпускать ее туда одну было вообще дикой идеей. Поэтому мне ничего не оставалось, как продолжать изображать из себя джентльмена:
– Сходим и на танцы, почему нет? Тысячу лет не был на танцах. И, кажется, я не умею танцевать. Или умею? – я задумался.
– Вот вместе и проверим! Встречаемся на улице, в девять пятнадцать. Я как раз девочек уложу, Клавдия Пантелеевна за ними присмотрит. Ужинать будешь с нами?
– Нет уж, разбалуете вместе с Пантелевной меня – как я потом на своей яичнице и макаронах проживу? Сегодня – сам, сам… Значит, в четверть десятого, у машины.
Она улыбнулась и кивнула.
На танцы с Тасей – это следовало обдумать, к этому следовало подготовиться. Да и работы по дому хватало: лебеда во дворе перла как сумасшедшая, создавая вид неопрятный и дикий, и паутину с потолка следовало убрать, и пыль протереть… И чертовы волосины со спины смыть, чтоб ее, эту парикмахершу!
Это был тот самый случай, когда батин костюм оказался кстати. Покойный Виктор Казимирович Белозор в довоенные годы был рабочим самой высокой пробы – лекальщиком. Элита пролетариата! Неплохо зарабатывал, и одевался тоже – неплохо. Даже после возвращения с фронтов Великой Отечественной, во время, когда все силы бросали на восстановление народного хозяйства, умудрялся принарядить и себя и жену. Фигуры у Геры и его предка были почти идентичными, а потому и несколько старомодная, но удобная приталенная рубашка черного цвета, и сам костюм – серые брюки, жилетка и пиджак – сели просто отлично. Пиджак, правда, казался лишним – вечер был теплый. Но майские ночи коварны, и возможность заботливо укрыть хрупкие женские плечи стоила неудобства таскать его в руках некоторое время. Тем более – в карман пиджака отлично ложился кастет.
Следом за костюмом на свет божий явились кожаные полуботинки – вот умели же делать, а? Явно шитые на заказ, на Белозора-старшего, они и мне пришлись впору, разве что были капельку великоваты. Но в них, по крайней мере, я чувствовал себя уверенно – не то что в дурацких штиблетах. Надел бы и кеды, но к костюму они совсем никак не подходили.
Глянул в зеркало, выпятил подбородок и спросил:
– Где моя шляпа и томми-ган?
Всё-таки мужская мода интербеллума, которой явно вдохновлялся создатель «тройки», мне нравилась куда как больше, чем нынешние одеяния… Даже френч и галифе были гораздо
Выходя из дома, я думал о том, что Гера был поздним, явно послевоенным ребенком. А родители его сошлись аж в двадцатых… Тут тоже таилась мрачная, трагичная история, как практически в каждой белорусской семье, пережившей войну.
– Гера, ты чего такой серьезный? На танцы едем, а не на похороны!
Я тут же расплылся в улыбке:
– Ты прекрасно выглядишь. Просто праздник, а не девушка!
Красное, с аккуратным белым узором платье, алый же платок на шее, волосы уложены в изящную прическу – ну, красота.
Одежда – не главное, это Мерлин Монро еще доказала, одевшись как-то в мешок из-под картошки и устроив шикарную фотосессию. Так вот – ножки, талия и всё прочее у Таси было куда как лучше, чем у заокеанской дивы. А про зеленые глазищи и говорить нечего!
Девушка кокетливо сделал книксен, а потом спросила:
– Ты машину водишь?
Я-то водил, но вот Гера… В голове тут же замелькали образы из армейской жизни старшего сержанта Белозора, и я уверенно кивнул:
– Да.
– За руль сядешь?
Господи ты боже мой, тут и вправду пора влюбляться! Это ангел небесный, а не женщина! Пришлось бежать домой за водительским удостоверением и уже потом галантным жестом открывать для Таси дверцу автомобиля.
Всегда мечтал прокатиться на такой ретро-«Волге»! Это как в мое время – на том же «гелике» или «крузаке»! В общем – шик. От Слободки до парка Победы – минут пять езды, и я старался получить от них максимум удовольствия. Припарковал машину у Ветеринарного техникума, там, где светилась одинокая лампочка под козырьком главного входа. Вышел первым и подал руку даме, и мы пошли по темной, едва освещенной немногими желтыми фонарями каштановой аллее. Вокруг плафонов вились мошки, жуки и суетливые ночные бабочки, шелестели кроны деревьев. Со стороны танцплощадки доносились звуки оркестра.
Держать тонкую ладонь, осязать бархатную кожу, касаться точеного бедра – это было похоже на возвращение в юность. И, кажется, она чувствовала то же самое…
Танцплощадка была самым освещенным местом в парке. Школьники уже ее покинули, осталась молодежь постарше. Многие терлись вдоль стенок, стесняясь, другие танцевали в кружках, в основном парни – отдельно, девчата – отдельно. На входе, снаружи, и вовсе кучковались какие-то неприятные личности, я поймал пару агрессивных взглядов, и в ответ на них только расправил плечи и ободряюще кивнул девушке.
Оркестр вовсю старался, выводя «Червону руту», барабанщик даже губу закусил, отбивая ритм, и Тася разулыбалась, начиная двигаться в такт музыке. Что ж, пришлось и мне соответствовать… Точнее, не мне, а Гере. У него с координацией и пластикой дела обстояли явно лучше, чем у меня-настоящего. А репертуар тут был очень даже ничего! Оказывается, в Дубровице вполне в ходу было что-то вроде рок-н-ролла, буги и прочих буржуазно-западных стилей. Медленный танец-топтанец мы исполнили под духовую версию незабвенного хита ВИА «Синяя птица» – нашего, белорусского, гомельского коллектива между прочим. «Там где клен шумит…» музыканты лабали с особенным чувством.