Акула пера в СССР
Шрифт:
– Добрый день, Сергей Игоревич, здравствуйте, Владимир Александрович, – сказал я и присел на третье кресло.
Исаков сверкнул на меня черными своими глазами:
– Мы знакомы?
– Журналист я. Работа такая – быть со всеми знакомым, даже с теми, кого вижу впервые.
– Ха-ха! Игоревич, этот твой товарищ Белозор – то, что надо!
– А я говорил! В общем, Гера, УТТ открывает новую базу на Озерной, с красной ленточкой, оркестром и всем таким прочим. Сначала даем большой материал: как строили, кто у них там молодец – это тебе Владимир Александрович расскажет. Снимки сделаешь. Потом короткую
– У него получится, – шикарно улыбнулся Исаков. – Я рассказ про браконьеров читал – загляденье. Напишешь про нас такой же?
Ну, этот шанс я упускать не собирался. Тем более Исаков мне был нужен: если и сливать кому-то инфу про новые месторождения в нашем районе, то только ему. Он был очень, очень амбициозным человеком и мог бы подняться высоко, если бы вовремя получил хороший трамплин. Но трамплина не было, были завистники, потом – перестройка… Так и остался местной звездой, бессменным директором УТТ в течение то ли пятнадцати, то ли двадцати лет. Была у него особенность – Исаков отлично помнил всё хорошее и плохое. После моей статьи, которая ему жуть как понравилась, этот бойкий дедушка всегда здоровался со мной в городе и даже написал благодарственное письмо в редакцию. Для неоперившегося молодого журналиста без профильного образования это значило очень много!
В общем – я мог надеяться, что если мне удастся помочь ему с этим самым трамплином, то в долгу Владимир Александрович не останется. Поэтому нужно было идти ва-банк:
– Если Сергей Игоревич даст добро – я только за!
– И как ты это себе представляешь? – блеснул на меня очками шеф.
– Рубрика «Испытано на себе». День, два, три – сколько нужно в кабине самосвала рядом с водителем, крановщиком, бульдозеристом – кем угодно. Вместе с ними выезжать на буровые, разгружать трубы, обедать, спать и вытягивать грузовики из грязищи.
– А что, мне нравится! – сказал Исаков. – Пусть народ почитает про работу транспортников. А то у всех на слуху геологи да бурильщики. Нехорошо!
Шеф, кажется, готов был меня убить. Еще не дождавшись реакции сверху на первый эксперимент – с браконьерами, – он ввязывался в новую авантюру. Для него вообще были несвойственны авантюры: он был настоящим партийцем, преданным коммунистом, окончил Высшую партийную школу в Минске, и именно из райкома его перевели на должность главного редактора. К его чести – он и журфак окончил, заочно. Но эксперименты, всякие неожиданные кульбиты – не-е-ет. Он, конечно, был не против, чтобы в газете постоянно что-то происходило, но очень боялся, как бы чего не случилось.
– Так мы договорились? Значит, сначала – материал про базу, потом – в начале июня я Белозора у тебя на пару дней заберу, – потер руки Исаков.
В этот момент в кабинет вошла Фаечка с подносом. Красивая, молодая, но с дурацкой химзавивочной прической, как у многих женщин нынче, и не менее дурацкой привычкой бесконечно трепать языком с коллегами о чужой личной жизни, как у многих женщин во все времена.
Старательно стреляя глазками на Исакова, Фаина свет Адамовна, грациозно изогнувшись, поставила поднос с кофе и сладостями на столик. Конечно,
Молодой директор разве что не облизывался.
Чашек было две, потому мне оставалось только сказать:
– Ну, тогда я жду команды? Да пошел я?
Исаков погрозил мне пальцем и хохотнул. Шеф только вяло отмахнулся.
– Гера! – сказал Стариков, заглянув в мой кабинет. – Пошли обедать.
– Есть предложения?
– А есть варианты? В столовую ПДО, ясен пень! У Волкова кормят дешево и вкусно. И поварихи – огонь! Не женщины, а взбитые сливки.
Это было даже интересно – посмотреть на женщин – взбитые сливки. Услышав слово «обед», нарисовался и Юрий Анатольич:
– Хлопцы, я тут про столовую слыхал… Шеф вон с Исаковым кофеи распивает, так мы можем вместе сгонять, а?
– О! – Женьку такая идея явно понравилась. – Ещё и прокатимся!
Арина Петровна тоже собиралась на обед и, столкнувшись с нашей троицей в коридоре, подозрительно и серьезно нас оглядела:
– Куда это вы с такими довольными лицами?
– Военная тайна! – ответил Анатольич.
Он был большой специалист по теме поесть, поспать и по бабам. Они у него по струнке ходили. Все, кроме жены.
Когда мы добрались до столовой ПДО, я постепенно начал выпадать в осадок. Советские столовки мнились мне чем-то схожим с нашей студенческой едальней: обшарпанной, с толстыми громогласными тетками и покоцанными стаканами. А тут, у деревообработчиков, всё было скорее как в приличном бистро в ретростиле: на стене – репродукция картины Шишкина – с медведями, чистые белые скатерти, даже цветы в вазах. Посуда – сверкающая, подносы – новые, ярко-красные, подавальщицы и кассир – такие благодушные приятные молодки, по которым сразу видно – еда тут очень вкусная и питательная. А выпечка… Пирожки с повидлом пахли так одуряюще, что я один за другим положил себе на поднос, рядом с борщом, салатом и пловом целых четыре штуки.
И компот!
Глава 12, в которой запахло колбасой, камсой и жареным
«Длинное и синее, пахнет колбасой» – угадайте, что это? Правильно, поезд «Москва – Брест». Я стоял на железнодорожном вокзале и дышал запахом мазута, человеческой суеты и вареных яиц. Почему на вокзале постоянно пахнет вареными яйцами?
– Дизель-поезд сообщением Калинковичи – Гомель прибывает к первой посадочной платформе! – на удивление ясно и понятно сообщила приятным голосом дежурная по станции.
Калинковический дизель прибывал, а до московского пассажирского было еще минут двадцать. Дачники торопились к поезду, нагруженные котомками и авоськами: деловитые бабушки в платочках, редкие дедушки с сосредоточенными лицами, толстые крикливые тетки… Студенты гомонили и курили, и хохотали над всякой чепухой, и плевали шелуху от семечек на траву. Облезлая псина чесалась и зевала под лавкой, безбожно разевая пасть, демонстрируя всем розовый язык и белоснежные зубы.
– Товарищи! А где электричка? Почему – дизель-поезд? Электричка на Гомель будет? – суетился какой-то интеллигентного вида субъект у колонны пешеходного моста.