Акулья хватка (сборник)
Шрифт:
Но когда они снова пошли, настроение Бруни изменилось. С сострадания до тихого безразличия и, наконец, неприкрытого гнева. Когда солнце зашло и они остановились на ночь, её лицо застыло грубой маской, готовой расколоться в любой момент.
Все сели, освободившись от рюкзаков и потирая ноющие плечи, Джейсон издал вздох облегчения и лег, полной грудью вдыхая вязкий воздух. Он был совершенно измотан и знал, что не сделал бы больше и шести шагов. Конечно, его могли бы тащить, но он был слишком горд, чтобы повиснуть на Бруни; и он шел, хотя ноги болели и стучало в боку. Лежа на рюкзаке, головой на сцепленных руках, он смотрел, как Бруни бросила свой рядом, подозвала Терлея по маленькому наручному радио и направилась к местной женщине.
Пару секунд между ними шел оживленный диалог, потом женщина закивала, Бруни пожала плечами и слабо улыбнулась, и обе скрылись за кустами.
Джейсон не понимал, что происходит, особенно когда местная почти сразу вернулась, порылась в рюкзаке, что-то достала и растворилась вновь. Джейсон подумал о внезапной перемене в Бруни и её загадочных исчезновениях, и переключился на Терлея, маячившего в наступающей темноте.
Тот выбрал себе место в стороне от всех, и Джейсон гадал, что он видел в глазах Терлея, что обеспокоило его в гарнизоне. Он почти начал разговор в надежде понять, когда вернулась Бруни, такая же злая и колючая.
Лицо её было бледным, губы крепко сжаты. Без единого слова она встала на колени, порылась в рюкзаке, вытащила толстую банку и приказала Джейсону сделать то же.
Он достал в недоумении, что дальше. Бруни сказала, глотая звуки:
– Открой, потянув за кольцо.
Он открыл и уставился на коричневую жидкость дьявольского вида со слабым прогорклым запахом.
– Нашел кнопку на дне?
– спросила она и, когда Джейсон кивнул, сказала, - Нажми её быстро, как получится.
Он нажал.
– Не бойся, что будет горячо. Не настолько, чтобы ты не смог держать.
Банка нагревалась, но Джейсон забыл об этом, глядя на кипящую жидкость, чудесный запах которой щекотал ноздри. Запах был похож на и мясной бульон, и на тушенку, и на гуляш, и невозможно было это не попробовать, к тому же Джейсон не помнил, когда в последний раз сносно ел.
– Что за черт?
– спросил он, вдыхая запах.
– Это высокопротеинный суп из сои, особо обработанного мяса, жира и других веществ, - монотонно ответила Бруни.
– Суточная норма минералов и витаминов для взрослого.
Она отхлебнула, Джейсон сделал то же. На вкус лучше, чем на запах, если это возможно.
Доев, он откинулся и слушал приятное урчание в желудке, благодарящем за еду. Затем он повернулся к Бруни и спросил, что не так.
– Если ты закончил, - она будто не слышала, - закрой крышку, вырой ямку, верни кнопку на место, кинь банку в ямку и закопай.
Джейсон последовал её примеру, вырыл яму, отжал кнопку, кинул и закопал.
– Банки растворятся до неузнаваемости, - объясняла она, и если кто-то на них наткнется, он не догадается, что здесь прошли люди.
В мозгу Джейсон возникло видение расплавленного лазера и свисающих носа и кожи, и он отогнал его, спросив:
– Суп - одна из идей Роузголда?
– Нет. Моя.
– Твоя?
Бруни кивнула и саркастически заметила:
– Да, моя. У меня степень по биохимии и агрокультуре, и хотя у меня женские мозги, я умудрилась кое-что изобрести.
Чтобы не спорить, Джейсон стал рассматривать во мраке остальных. Женщина свернулась подле мужчины, а тот раскинулся и вроде уже спал. Она свернулась калачиком у его бока, будто прячась от уродливого мира. Терлей, как видел Джейсон, позировал для обложки мужского журнала. Он стоял, положив руки на бедра, форма распахнута на волосатой груди, во рту сигара. Она не была зажжена, и Терлей яростно жевал её, подняв лазер и заявив:
– Я буду первым караульным. Через четыре часа меня кто-нибудь сменит.
Он пошел по тропе, и Джейсон рассмеялся над этим Рэмбо, который двигал плечами на каждом шаге, высоко держал голову и смотрел прямо вперед.
Бруни спросила, что смешного, и Джейсон объяснил, вызвав слабую улыбку. Потом она скривилась, выругалась и полезла в карман за пузырьком, вытряхнула маленькую белую пилюлю, проглотила и, откинувшись, закрыла глаза.
– Что тебя мучит?
– спросил Джейсон, искренне обеспокоенный.
– Ничего. У меня дела, и все. Это штука, которую вы, мужики, не поймете.
Джейсон в самом деле не мог помочь. Он фыркнул. Так вот её проблема! Вот причина внезапной перемены: Бруни страдала от месячных.
– Что так дьявольски смешно?
– оборвала она и села, облокотившись на локоть. Джейсон чувствовал её злость.
– Ты не поймешь, Бруни. Штука, о которой знаем только мы.
– Ты сукин сын!
– огрызнулась она.
– Глупый сукин сын!
Она кинулась на него с кулаками, изрыгая ругательства.
Джейсон без труда поймал её руки, и Бруни упала на него, вызвав слабое трепетание в раненом боку. Она продолжала поливать его бранью, но он не оскорбился. Усмехаясь, он завел руки ей за спину, сделав её совершенно беспомощной, и впился в неё губами. Борьба вскоре сменилась страстью, и когда Джейсон отпустил её, она обхватила его голову и ответила всем существом.
Они оторвались на мгновение, и даже в темноте Джейсон видел, что выражение лица Бруни было тем, к которому стремятся все художники в картинах и камне, но достигают - горстка великих. Сейчас Бруни была женщиной. Полной любви и желающей её выразить. Женщина. Только так можно было описать её. Просто женщина. Этого больше, чем достаточно.
Они снова целовались, но их соединила не только страсть. Не бешеный поцелуй. Нежное доверие друг к другу, и двое, всю жизнь отрицавших альтруизм, поняли, что он значит. Поняли, что жить для других, особенно для одного, нужно добровольно. Это должно быть основано на любви, а не на словах.
Они снова оторвались и долго молчали, наслаждаясь объятиями друг друга. Бруни рассеянно расчесывала курчавые волосы на его груди, поднимая их крошечными волнами и прижимая обратно, а он ласкал её груди, и тут она нарушила молчание, спросив: