Акушер-Ха! Вторая (и последняя)
Шрифт:
Почему ещё мы боимся врачей?
Потому что психологи – это такие уже не гуманитарии, но ещё и не естественники – внушили нам, что мы… боимся врачей. Якобы у нас у всех с детства огромная колото-резано-рваная комбинированная паренхиматозно-нейронная огнестрельная психотравма, нанесённая первым в жизни врачом. Психологи не объясняют, почему врачи не уничтожают нас сразу по приходе в этот мир. Во всяком случае, не всех. Они нас растят с целью апробации новых смертельных вакцин против краснухи, гриппа и прыщей. Используют нас как лабораторных кроликов для клинических исследований новых лекарств, созданных лишь с целью обогащения фармацевтической промышленности. Поскольку знающим людям известно, что врачи давным-давно у бактериологов и фармакологов на «откате». А заодно – у производителей медицинской техники. То есть оперирует это продажное племя только для того, чтобы оправдать затраты на приобретение дорогостоящих функциональных операционных столов, эндоскопической аппаратуры и заработать на точильный камень для скальпелей и ножниц.
Ещё боимся врачей, потому что они все как один – вымогатели и не несут никакой ответственности ни за что. Всё это рассказали нам очень знающие люди из соседнего подъезда, потом ещё баба Люся, поругавшаяся в регистратуре районной поликлиники, и ещё один чудак, которого во время аборта сифилисом заразили. То есть – чудачка. Её, кажется, заразили гонореей, но не во время аборта, а наоборот – во время массажа простаты.
А знаете, как делается массаж простаты? Мужики знают. И очень боятся, кстати. Потому что урологи, кроме того, что ядовитые, ещё и извращенцы.
Ещё врачи торгуют по выходным органами на рынке в мясных рядах. Из-под полы, конечно. Но мы уже знаем, почём, что и как. В сериале показывали, как в соседней котельной почку от вашей бабушки пересаживали трехмесячному сыночку криминального авторитета.
Хватит? Не смешно?
Знали бы вы, как не смешно врачам.
Мы боимся их из-за глупых стереотипов. Некоторых действительно родом из детства. Но детсадовец, боящийся прививки, и школьник, лишающийся чувств в ожидании санации зубов, должны отличаться от взрослых. Должны. Но не отличаются. Только наши страхи, в отличие от детских, более зловещи, подкреплены неудачным личным опытом соседей и недостатком информации, в избытке возмещённым сплетнями, слухами и телевидением. Если я скажу «сплетнями и слухами по телевидению» – я не сильно погрешу против истины. Потому что именно Останкинской телебашне мы должны сказать спасибо за множество и множество нелепиц вокруг трансплантологии и особый земной поклон отвесить за доктора Малахова. Который «лечит» всё подряд чем ни попадя – и наоборот.
А ещё мы боимся врачей, потому что пока мы не идём к ним в страшные джунгли, полные опасных запахов и звуков, то вроде как и здоровы. А как сходим – считай – пропало. Обязательно что-то обнаружат. Вот голова раскалывается второй год, а не идём. Потому что вдруг сделают электроэнцефалограмму или компьютерную томографию, а в голове – смертельная опухоль размером с арбуз. И всё. Жить останется всего ничего. Конечно же, из-за врача. Потому что не пойди мы к нему – так бы и померли здоровыми в счастливом неведении.
Ещё почему боимся врачей?
Потому что бывают нерадивые инженеры, неисполнительные офис-менеджеры, выпускающие редакторы-вредители. А бывают – халатные врачи. Причем все. Они же все в халатах, в конце концов! Поэтому и боимся мы их, и не доверяем им. А врачи – нас боятся. И нам не доверяют. Мы от них не защищены. А они от нас. А все мы вместе – от самих себя и от государства, которое как бы мы и есть. Вроде как. И национальный проект «Здоровье» есть. А здоровья нет. Нефть есть. А цены на бензин… Ну, вы в курсе. А врачи… Что врачи? Они даже друг друга боятся. У них же, как у нас – не смотрите, что ядовитые, – дети. А ещё они бюджетники. А какой у нас бюджет? Не говоря уже о том, куда он идёт, этот бюджет? Вот и врачи тоже думают своими ядовитыми мозгами. Но это уже совершенно другая тема.
А когда наступит рай на земле – то есть когда все поймут, что такое профилактика, – так и бояться будет нечего. Впрочем, если состояние медицины и отношения «врач – пациент» пребудут ещё некоторое время такими же, как сейчас, то и некого. Лишь один доктор Малахов, отъевшийся на бюджетных останкинских пельменях, будет, фрикативно «гэкая», изрыгать в безлюдное пространство рецепты смешивания мочи с керосином сапожной щёткой в целях укрепления волос на причинном месте. И не станет ни многих знаний, ни многой печали. И даже страха не станет. Одно сплошное, густо заросшее причинное место…
Спаси и сохрани нас Великая Гипертоническая Клизма!
Доктор на букву «М»
Мы спустились на завтрак в ресторан. Позади меня мерно гудел невнятным фрикативным выговором телевизор. Собственно, я не особо удивилась малороссийскому акценту, щедро приправленному дефектами речи, – в конце концов, гостиница находится на Украине, в городе русских моряков Севастополе. Ну, транслируют там что-то дэржавною мовою, и хай себе. Что правда, украинский язык куда более изящен и благозвучен, но, может, у дикторов забастовка, вот кого-то с улицы и взяли в штрейкбрехеры.
Но тут я заметила, что мой супруг перестал вкушать континентальный завтрак, монументально изменившись в лице и отвиснув челюстью, тыкает вилкой туда, в голубой экран у меня за спиной, и, заикаясь (хотя он как раз дефектами речи никогда не страдал), спрашивает:
– Эт-то что т-такое? Юмористическая передача?
Я обернулась. На экране лысый мужик, похожий на статного механизатора, начищал сапожными щётками воротниковую зону дородной тёти. Её голые ступни были погружены в устрашающего вида эмалированный тазик, наполненный чем-то желтовато-пенным. На это действо умильно-восторженно взирала дама, отдалённо напоминающая Елену Проклову.
– Да какой-то украинский Петросян, – отмахнулась я и вернулась к трапезе.
– А вот и никакой и не украинский, а ваш собственный. И не Петросян, а доктор М, – высокомерно изрёк официант. – Моя бабка молится на этого горе-лекаря, мать устала мочу, настоянную на собачьей шерсти, в унитаз выливать. Тьфу! – добавил он уже человеческим голосом.
– Приятного аппетита! – мой супруг отодвинул тарелку, и под кофе мы погрузились в сладостный мир оздоровительной передачи.
– Точно за окном двадцать первый век? – уточнила я у мужа, услыхав рекомендацию лечить цирроз подкладыванием под язык хлорной извести.
– Да ладно, какие идиоты это смотрят? – отмахнулся супруг. Мы посмеялись и забыли.
Каково же было моё удивление при следующей встрече с доктором М, произошедшей – где бы вы думали? – в Москве, на кухне у моего свёкра, человека с учёной степенью, не так давно спасённого официальной медициной от рака гортани.
– Папа, зачем вы смотрите эту фигню? – произнесла я с интонациями Бени Крика.
– А?! – не сразу откликнулся папа на манер «кто здесь?!».
– Папа, нельзя!