Аквариум
Шрифт:
На улице уже начинало светлеть, когда Егор зашел свою в квартиру, скинул верхнюю одежду и упал на кровать. Через несколько секунд он спал. Совершенно здоровым, крепким и трезвым сном. Тем самым, настоящим, во время которого отдыхают и тело, и мозг. Сном, который ему давно и не снился. Такой вот странный каламбур…
Проснулся около пяти, бодрым и отдохнувшим. Егор вообще уже не помнил, когда у него в последний раз было такое состояние после пробуждения.
Мысли сбились в одну радостную и нетерпеливую кучу. Тридцать первое. Самолет. Дочка. Девять часов. Ануннаков —
Поел пельменей с неожиданным аппетитом, с наслаждением выпил кофе, помылся, тщательно побрил лицо. Потом возникла идея, что встречать — так по всей форме. Долго рылся в гардеробной, пока не нашел свой серый строгий костюм. Классическая двойка, еще со свадьбы. Надевал раз пять от силы, так как вскоре после бракосочетания поправился, и пиджак с брюками стали малы. Тщательно выгладил, одел и подошел к зеркалу. Костюм вместо того, чтобы, как когда-то, туго обтягивать фигуру, треща швами при движении рук и ног, наоборот, висел чуть мешковато, явно намекая, что размерчик то должен быть поменьше хотя бы на единицу.
«Пипец! Сколько ж я сбросил за осень?! — подумал Егор. — Хотя, в принципе, итак нормально. Главное, что морда не опухшая. Как ни странно. Теперь хоть на человека похож…»
В квартире, естественно, усидеть не смог. Уже часов в семь Егор нарезал круги вокруг тещиного дома. Нарезал по большому радиусу, чтобы ненароком не встретить машину из аэропорта во дворе и не напугать бывшую супругу столь быстрым появлением. Народу на улице уже почти не было. Все расселись по квартирам, готовясь к празднику. Только останавливались иногда у подъездов такси, привозя чьих-то веселых и нарядных гостей.
Ровно в двадцать один ноль-ноль Егор с замиранием сердца нажал на кнопку дверного звонка. За дверью было тихо. Непонятно… Неужели еще не приехали? Позвонил еще пару раз и уже достал телефон, чтобы набрать тещу, когда послышался звук поворачиваемой ручки замка. Дверное полотно приоткрылось, и в щели показался хмурый тесть. Увидел Егора, и его лицо приняло такое выражение, словно отворив дверь, он обнаружил на коврике перед ней большую свежую кучу дерьма.
Егор как можно дружелюбнее улыбнулся и сказал:
— С наступающим, Борис Алексеевич!
— И тебя туда же. — процедил тот сквозь зубы. — Чего хотел?
«На хер тебя послать в честь праздника!»
— А они разве еще не приехали? — Егор изо всех старался, чтобы его улыбка действительно была похожа на улыбку, а не на оскал идиота.
— Кто не приехал?
— Ну… Супруга Ваша… Дочь, внучка… И этот…
— На Кубе они. Второй день уже загорают. Там будут отмечать. — с плохо скрываемым злорадством выдал тесть.
— А Вас чего не взяли? — тупо спросил Егор, до которого толком еще не дошел смысл этих слов. Точнее, дошел, но сознание отказывалось считать его смыслом и изо всех сил отмахивалось.
— А я к ним в Марбелью летом полечу. Больно далеко мне на Кубу… Восемнадцать часов в самолете.
Егор больше не улыбался. Взгляд стал пустым и обреченным, как у больной, побитой собаки.
— А сюда они, когда собираются? — тихо спросил он, чувствуя, как в сердце кто-то медленно, но очень-очень больно вкручивает огромный холодный саморез.
— Сюда? — усмехнулся Алексеич. — А хули им тут делать, на нашей помойке? На тебя смотреть?
— Но, говорили же, тридцать первого, в шесть двадцать…
— Передумали! — отрезал он. — И моей билет купили, она с ними там в окияне купается вовсю. Все! С Новым годом! — И с лязгом захлопнул дверь.
Егор постоял с полминуты, уставившись на покрытый темно-синей краской металлический прямоугольник, все еще дребезжавший от силы удара. Потом набрал номер тещи. Вне доступа. Набрал номер, с которого ему тогда звонила дочка. Набранный Вами… Не существует…
Сел прямо на бетонный пол. Закрыл глаза. Вокруг опять бесшумно рушились и падали какие-то стены, ломались колонны, летели плиты перекрытия. Который раз летела в бездну вся его никчемная и нелепая жизнь. Егор медленно поднялся, ничего не видя в клубах пыли и кирпичной крошки, нащупал перила и пошел вниз по лестнице.
Куда он шел и что собирался делать, он уже знал
23:52. Первые две рюмки пошли хорошо. Опьянение Егор ощутил почти сразу. Все-таки, после подкроватного запоя прошло совсем мало времени, и какое-то количество алкоголя в крови еще оставалось. Водка была ледяной, сок — тоже. Егор закурил, выпил еще, поморщился и подошел к проруби. Стоял, внимательно вглядываясь в черную воду.
«Словно свежая, вырытая могила. — вдруг подумал он. — Сырая, холодная и бездонная…»
На душе было спокойно и даже как-то немного радостно от ощущения того, что все это сейчас закончится. Неожиданно вспомнилось вчерашнее необычное вдохновение около храма, мелькнула череда мыслей о неправильности принятого решения, смертном грехе, бесконечных муках… Мелькнула и пронеслась дальше. Егор затянулся в последний раз, щелчком отправил тлеющую искорку бычка в темноту и, не снимая одежды, опустил ноги на первую перекладину лестницы. Через секунду обжигающе-холодная вода залилась через края ботинок, и ступни онемели.
«Надо сразу нырять. — подумал он. — Так буду спускаться — замерзну на хрен и передумаю… Хотя нет. Не передумаю. Сил нет. Совсем. Больно душа тяжелая. Пипец, тяжелая… Не прав ты был, Петя. Не всех они забирают. Во мне вот разочаровались… Ну и хорошо. Я уж как-нибудь сам.»
Егор хотел прыгнуть, но неожиданно спросил сам у себя:
«Какой Петя? Ты с кем сейчас разговаривал, Егорка?.. И кто — Они? Которые, во мне разочаровались…»
Что-то странное происходило с памятью. Вот — вроде только что была зима, заснеженный пляж, а вроде бы и нет. Лето сейчас… Хотя, какое на хер лето, он же перед прорубью стоит, утопиться хочет. А зачем ему топиться? А! Точно! Дочка… Так они же на турбазе? Или на Кубе? Стоп! На какой, в жопу, Кубе? Что за бред? Что, блядь, с ним творится? Откуда здесь прорубь в июле?!!!