Аквариум
Шрифт:
Я приблизился, опускаясь все ниже и ниже, летя над самыми верхушками корабельных сосен, и вот огонек превратился в обычный костер, весело трещавший и бросающий снопы искр в бескрайнюю ночь вокруг. Он горел среди разбросанных валунов на поляне у подножия небольшой гряды скал, раскинувшихся прямо посреди девственного леса. У костра сидели два человека. Я хорошо знал их обоих. Первым был Леший, задумчиво глядящий на пламя, а вторым, застывшим, словно в гипнотическом трансе, был я. Точнее, мое тело.
Я с разгона врезался в свою спину и, мир, вывернувшись наизнанку, стремительно сжался до переделов освещенного пламенем
— Вернулся? — поднял глаза Леха. — Ну как?
— Красиво! — выдохнул я и потянулся, примеряя свое тело, словно костюм.
— Красиво… — согласно протянул тот.
— Я где-то читал, что если вот так долго хреначить против вращения Земли со скоростью света, то попадешь в прошлое.
— То есть тебе мало, да? — криво усмехнулся Леший. — Настоящее прошлое, извини за такой каламбур, тебя не устраивает?
— Да это так, к слову. — ответил я, все еще находясь под впечатлением от того, что только что совершил. Помолчал, внимательно посмотрел на него и решил, что пора. Не будет же он все время молчать?
— У меня вопрос…
— Да? — притворно удивился Леший. — Теперь всего один?
— Пока да.
— Ну, давай!
— Я вот шарик наш облетел и немного не догнал. А где люди, Лех?
— Люди?! — он весело и от души рассмеялся. — Какие на хер люди, Егорка? У нас тут ранний палеолит или что-то вроде этого! Я, если честно, в терминах не силен. Нету еще гомо сапиенса, как такового. Гоминид гоминида даже дубиной первый раз по башке не ударил, а ты говоришь, люди!
— Какие гоминиды? А как же Шумеры? — ошарашенно спросил я. — Богиня Иштар и все такое?
— Да что тебе эти Шумеры покоя не дают? Что в этом времени, что в том!
— Я в ТОМ времени про них, вообще, ничего не знал! — возмутился я. — Ни про Шумеров, ни про Ануннаков, ни про Аквариумы! Ты че мне тут бабушку лохматишь?
— Знал ты все, знал… — покачал головой Леший. — Только не помнишь. Ладно, про это рано пока говорить.
— А про что, не рано?! — я начал заводиться. — Чего ты молчишь третий день? Ты мне хоть что-то конкретное можешь сказать или нет? Типа, пойди, Егор туда-то и сделай то-то, и все будет в шоколаде. Ты, вообще, зачем нас спасал?!
— А я вас и не спасал. Пойми, Егор, я вам не помощник и, тем более, не спасатель. Я — Проводник. Я фиксирую ключевые повороты Судьбы. Перевожу стрелки на вашем Пути, так сказать. В тех точках, где возможны его разветвления. А до этих точек вы должны добраться сами. Там, около реки, если бы вы не прорвались ко мне, то я бы оставил все как есть, а ваш паровоз пошел бы совсем по другим рельсам. И это не моя прихоть. Это — Закон.
— Чей?! — крикнул я, все более раздражаясь от того, что Леший говорит загадками. — Хрена ты из себя Будду здесь строишь?! Ты кто теперь, вообще?!
— Не ори. Подругу свою разбудишь. — Тихим, но очень серьезным голосом сказал Леший.
Опустил взгляд, стал смотреть в костер. Языки пламени причудливо отражались в его глазах, делая их совсем уж нечеловеческими. Да он, кстати, и сам-то на человека стал мало похож. Не внешне, а внутри. С виду вроде все тот же Леха, мой друган и боевой соратник, а как попытаешься заглянуть чуть дальше, приподнять внешнюю оболочку, так там такой блок стоит, Анунахерам и не снился! И веет чем-то совсем уж незнакомым. Не враждебным, но незнакомым…
Три дня здесь чалимся, он только сегодня соизволил заговорить. До этого на все мои вопросы отвечал односложно или просто молчал. Да и я, конечно, особо не приставал, не до этого было.
Настю с того света вытаскивали. Больше двух суток. И ведь вытащили! Сегодня даже в себя пришла на минуту, пару слов сказала и снова погрузилась в свой лечебный сон. Чудо, конечно. Настоящее чудо! Поломали ее эти уроды горбатые от души…
Мне тогда было совершенно непонятно, как она смогла удержаться на самом краю после боя с Хозяевами и прыжка в светящуюся щель, но в тот момент, когда мы вывалились из воздуха на эту полянку, и я, шатаясь, подошел к ее телу, безжизненно обвисшему на руках у Лешего, то не почувствовал ничего. Огонек, теплившийся в ней до этого, окончательно потух. Однако, Леха был с этим совершенно не согласен. Дал несколько коротких указаний, и мы приступили к лечению.
Аккуратно отнесли Настю в небольшую сухую пещеру, очень кстати оказавшуюся рядом с поляной в гранитном теле невысокой скалы, накидали травы и уложили на нее нашу пациентку. Леший образами прямо в голове показывал мне, как извлекать из подсознания нужные потоки энергии и куда их направлять, а я тупо следовал его инструкциям. Самого меня трясло так, что я даже не мог сообразить с чего начать. Передо мной лежало изуродованное, мертвое тело моей любимой женщины, и как я ни старался, ни биения сердца, ни нервных импульсов головного мозга я не слышал. Однако, Леший был спокоен, и постепенно его уверенность передалась и мне. Уже практически без подсказок я сращивал кости, связки, мышечную ткань, соединял артерии и вены, восстанавливал сеть нервных волокон. Одновременно со спокойствием пришло осознание того, что мой товарищ, оказывается, тоже неслабо кем-то прокачан, также, как и мы с Настей, если не круче. Уж больно четко он видел все повреждения, слишком хорошо знал, что и как делать. Да и владения мысленной речью я раньше у него не отмечал…
Но удивляться и задавать вопросы было некогда. Особенно после того, как я наконец почувствовал пульсацию Жизни под моими руками. Почувствовал и охренел. Это была не Настя. Маленькое сердечко нашего с ней ребенка уверенно и весело отстукивало равномерный ритм. Малыш совсем не хотел умирать. Я вдруг понял, что все это время он отчаянно боролся с врагами вместе с мамой, защищая себя и ее, и в итоге, победил. Не дал злобным тварям отправить мою любимую в небытие, а каким-то чудом удерживал ее на грани жизни и смерти, пока не подоспел нерасторопный папаша.
А после этого неожиданно забилось и ее сердце. Сначала робко и с перебоями, а потом все ровнее и сильней. Через пару часов вернулась и душа, скитавшаяся где-то в неизведанных пространствах в ожидании окончательного сигнала отправляться обратно или, наоборот, уходить в свободный полет.
Я облегченно перевел дух, успел отметить, что из входа в пещеру снова льется дневной свет, говоривший о том, что операция длится уже больше суток, и снова начал отдавать Насте потоки целебной силы.
Так прошел еще один день. Под вечер она открыла глаза, посмотрела на меня и улыбнулась. Я чуть не разрыдался, словно истеричная барышня.