Аквариум
Шрифт:
– Сочувствую.
– сказала она, немного погодя, показав на кресты.
– Наверное, хорошие люди были, если ты ради них вернулся.
– Спасибо.
– ответил я.
– Пошли-ка спустимся и обойдем всю эту архитектуру, там еще один вход есть. Надо выяснить, кто остался. Заодно рисунки в подвале покажу, может выскочит еще что-нибудь из воспоминаний этих запертых.
Мы осторожно спустились на Речной проспект прямо вдоль глубокой борозды, оставленной Дятлом, когда он катился вниз, обернувшись диском. Огляделись. Красота! Красота и пустота... Ни людей, ни зверей. Двинулись
По пути миновали еще два сюрприза в виде лески и гранаты, а затем коридор закончился запертой стальной дверью со следами множественных ударов. Похоже, что били руками, но уж больно вмятины глубокие. Даже Валуев так не ударит. Значит ломились какие-нибудь обезьяны...
Я напряг память. За этой дверью - просторная комната с костями, в которой по соседству с нами жил Урод, за ней должна быть Светкина кухня. То есть, главный и единственный вход в Сарай теперь здесь. Я, ощущая непривычный мандраж, негромко постучал. Тишина, однако кто-то там есть точно. И этот кто-то - человек.
Постучал погромче. Десять молчаливых секунд, а затем изнутри по двери долбанули чем-то тяжелым и раздался громкий и такой родной мат Бабушки.
– Ты че, бажбан, совсем не волокешь, бля?! Опять прикандыбал?! А ну, пошел на хуй, пидор! Корягу твою оторву ща и ею же тебя разломаю во все дыры, маслобой гребаный!
Настя картинно заткнула уши руками, а я счастливо улыбался, слушая нескончаемый поток непонятных в своем большинстве слов. Через минуту дед устал, начал задыхаться и затих. Слышно было только недовольное злое ворчание.
– Бабушка!
– громко позвал я.
– Ты чего разорался-то? Это я, Егор!
Снова взрыв брани, общая суть которой сводилась к тому, какой я плохой человек, насколько нетрадиционна и позорна моя сексуальная ориентация и, что он мне ни капли не верит.
– Ну ты голос не узнаешь, что ли? Совсем одурел, старый? Позови кого-нибудь, кто там еще?
Наступило напряженное молчание, потом негромкий голос:
– Егорка! Че, в натуре ты чтоль?
– Дверь открой, да посмотри!
Скрипнул засов, дверь немного отворилась, оставив узкую щель, в которой показался любопытный прищуренный глаз. Затем дверь снова захлопнулась, послышался тяжелый лязг металла, и снова щель, правда на этот раз немного шире, протиснуться можно.
– Давай, давай заходи, не стой!
– быстро и тревожно проговорил Бабушка, заглядывая за мое плечо, увидел Настю, подслеповато прищурился.
– Леший, ты что ли?
– Нет. Это со мной.
– сказал я, помогая ей пролезть.
Дверь тут же была захлопнута, здоровенный металлический брусок задвинут в паз, а крупная цепь закреплена на раме.
А потом меня заключили в крепкие объятия, да с такой силой, что я еле смог вздохнуть, и заорали прямо в ухо.
– Егорка! Егорка, сука! Живой! Живой, засранец!
Он подпрыгивал, трепал меня по волосам, хлопал по спине, морщинистые, покрытые седой щетиной щеки, вдруг прорезали мокрые дорожки слез.
– Живой...
– уже почти шепотом сказал Бабушка.
– Живой.
Я с теплотой и жалостью всматривался в знакомое лицо. Тощий, осунувшийся, словно лет на десять постаревший...
Он повернулся к Насте, снявшей шлем и очки.
– Живой! Да маруху то какую центровую приволок, епта!
– Бабушка!
– прикрикнул я.
– Ты давай заканчивай по фене ботать! Не на зоне. Это Настя.
– Извиняйте, робяты! Я тут нормальный язык уж почти позабыл, все один, да один.
– Один?
– спросил я напряженно.
Он потускнел, сгорбился еще больше, отвернулся.
– Один, Егорка. Остальные уж отмучались...
Сердце заныло, в душе начала подниматься ярость.
– Кто?
– спросил я.
– Борода?
Бабушка метнул на меня быстрый, пронзительный взгляд через плечо. Нет, все-таки, урка - это на всю жизнь.
– Как догадался?
– Потом. Давай ты рассказывай.
Он помолчал. Повернулся, пошел вглубь Сарая.
– Пойдем хоть кипятка налью. Посидим, помянем.
– донеслось из-за его спины.
Знакомые бетонные стены, койки, широкий стол, за которым мы расселись, держа в руках исходящие паром кружки с водой. Только вместо нашей банковской двери - кирпичная кладка. А так, словно вчера только отсюда ушел. Зато сколько всего произошло, как все поменялось, будто в другом мире побывал, вернулся обратно, а и этот уже не тот...
– Ты мне тоже, Егор, сразу за Лешего и Вову обозначь, чтоб я в курсе был.
– попросил Бабушка перед тем, как начать рассказывать.
– Погибли.
– коротко ответил я.
– То есть, насчет Лехи на сто процентов не могу сказать, там странно все было. Вроде расстреляли в упор, он с четвертого этажа упал, а тело потом не нашли. А вот Володя умер. Своими глазами видел. Нас Борода, когда кинул, мы до Луговой добежали, и Вова на Гвоздя напоролся. А потом его Дятел накрыл. Но тот успел гранаты подорвать, так что ушел вместе с Дятлом. Героически... Как в книжках.
Бабушка грустно покивал головой, вздохнул, потом спросил:
– Так значит этот гондон вас все-таки кинул тогда? А мы тут гадали...
– Ну, с одной стороны, конкретно нас он, конечно, бросил, с другой - он же вас ушел защищать.
– Лучше б не дошел, защитничек, бля...
– проскрипел Бабушка.
Помолчали, дуя и прихлебывая сладкий кипяток. Потом дед начал рассказывать:
– Короче, Борода тогда прибежал, толком ничего объяснять не стал. Ни про Дятла, ни про вас. Сказал, что вы его сейчас подальше уведете и скоро вернетесь.