Алакет из рода Быка
Шрифт:
— Чует зверя, — сказал Паан, соскакивая с коня.
Оба племянника тоже спрыгнули на землю. Сначала они ничего не увидели, но затем Паан, внимательно осмотревшись, заметил, что трава кое-где слегка примята, виднелись бледные буроватые пятна.
— Здесь капала кровь барана, — сказал Паан, стоя на коленях и внимательно осматривая траву. Вскочив на коней, динлины последовали за псом. Вскоре они увидели тропу, проложенную в траве зверем, а немного погодя Паан снова сошел с седла и, раздвинув траву, указал Алакету на отпечатки огромных лап:
— Ну, племянник, кто это, по-твоему?
— Тигр! — сказал Алакет, вглядываясь в след.
Полосатый
Сгущались сумерки. Дальнейший путь становился опасен.
— Туруг, — сказал Паан, — скачи к отцу. Скажи ему, какой враг преследует наш скот.
Туруг с недовольным лицом повернул коня обратно к холмам, а Паан и Алакет двинулись дальше по следу. Отъехав несколько шагов, Алакет оглянулся. Мальчик остановил коня и смотрел вслед старшим. Алакет погрозил ему, и тот медленной рысцой затрусил по степи.
24
Илоу. — Древняя страна, находившаяся на территории современного Приморского края.
След вывел к берегу одного из притоков Великой реки, густо заросшего тростником. Стая куропаток испуганно шарахнулась из-под копыт. Из тростника с кряканьем поднялись утки. Проехав несколько шагов, всадники увидели дочиста обглоданные телячьи кости. Дальше всюду были разбросаны кости баранов, диких козлов, оленей. В одном месте динлины наткнулись на массивный кабаний череп, раздробленный, видимо, ударом могучей лапы.
Всюду виднелись следы грозного хищника, но самого хозяина приречных зарослей нигде не видно. Яркий звездный шатер давно раскинулся над землей, а динлины все еще продолжали опасные поиски. Наконец Паан сказал:
— Нечего зря тратить время. Мы сделали, что могли… Надо устраивать облаву.
Всадники выбрались из тростника и поспешили к селению.
На другой день Хангэй, отправляясь на охоту, встретил старейшину, который в сопровождении Ченбака и одного из дружинников ехал в степь осматривать свои табуны.
— Мир почтенному! — воскликнул Хангэй, уступая дорогу старейшине.
Тот, ответив на приветствие, хотел проехать мимо, но Хангэй спросил:
— А что, почтенный, не тревожит ли дерзкий хищник твои стада?
— Тревожит, проклятый, — проворчал старейшина. — А нерадивые пастухи никак не могут выследить его и взять!
— Не вини пастухов, почтенный, — ответил Хангэй, — зверь хитер и силен. Но вчера наши все-таки напали на след и узнали, где его логово. Прикажи, почтенный, устроить облаву. Заодно и люди сделают запас к зиме…
— Выследили? — оживился старейшина. — Благословение вашему дому. Сыны Хориана остаются первыми всегда и во всем! Мы устроим облаву. Охотников возглавишь ты, Хангэй… — Старейшина помедлил, потом оглянулся: — И ты, Ченбак.
Возле высокого с конической крышей дома шаманки Байгет собрались мужчины и юноши рода Быка. Оседланные кони стояли, лениво помахивая хвостами, или бродили, пощипывая траву. Люди собрались у деревянной ограды дома. Иные сидели или лежали на траве, перебрасываясь короткими фразами. В руках у них луки и длинные охотничьи копья. К седлам приторочены колчаны со стрелами и клевцы — неизменные спутники динлина на войне и охоте. Время от времени приезжали новые охотники. Иные гнали перед собой трех-четырех овец, иные корову или лошадь. Некоторые отвязывали от седла мешочки с украшениями, посудой или зерном. Подарки принимала стоявшая у ворот служительница шаманки, высокая толстая старуха в кожаном халате. На голове у нее шапка из красной ткани, с большими полями из лисьего меха, бросавшими тень на ее каменное лицо с глубоко посаженными маленькими глазками, которые смотрели со злобой и недоверием.
— Неблагодарные твари, — ворчала служительница. — Могущественная ни минуты покоя не знает, ночами не спит. Все молит духов о благополучии рода. И горных молит, и степных, и водяных, и лесных, и подземных. А вам, шакалам, жаль привезти ей шкуру получше, ткань покрасивее… Ну подождите — накажет вас владыка неба!
Вдруг среди прибывших началось движение. Люди поспешно вскакивали и становились перед воротами в смиренной позе, склонив головы.
На пороге дома появилась шаманка. Позванивая бронзовыми дисками и бубенцами, нашитыми на халат, она прошла туда, где вторая служительница держала коня под уздцы. При этом она говорила, хотя казалось — сама с собой, но достаточно громко, чтобы слышали те, кто был за оградой:
— Бессовестные… Никогда не ждешь от них добра! Явились тревожить мои старые кости.
С помощью прислужницы Байгет взгромоздилась в седло и поскакала по долине. Вскакивая на коней, динлины потянулись цепочкой вслед за шаманкой. Позади остались приземистые, будто вросшие в землю дома селения. Всадники выехали на берег Великой реки, катившей свинцовые воды между горами.
Здесь, на красном камне, выбито большое изображение лосихи. Шаманка сошла с коня. Динлины последовали ее примеру. Низко поклонившись изображению, шаманка достала из кожаной сумки высушенное сердце тигра, отрезала два маленьких кусочка и один из них положила на лезвие кинжала, держа его в вытянутой руке. К ней подошел Ченбак, низко склонившись, взял зубами кусок и проглотил. За Ченбаком подошел Хангэй. Когда и он проглотил кусок, шаманка достала из сумки еще два тигровых сердца, вместе с начатым передала их Ченбаку и Хангэю. Те разрезали мясо на мелкие кусочки и начали раздавать его остальным.
Проглотив кусок сердца тигра, воины должны были приобрести храбрость и силу хищника.
Когда все получили свою долю, шаманка красной охрой нарисовала на плоском камне изогнувшегося в прыжке тигра.
Воздев руки к небу, Байгет приплясывая пошла вокруг камня со словами священной песни. Динлины гуськом последовали за ней, повторяя ее движения.
— О, владычица лесов, повелительница степей, хозяйка всех зверей на земле! Твой подданный преступил закон, отрекся от того, что ты повелела! Он взял не только свою часть у моих детей, он хочет забрать у них все!
О, хозяйка зверей! Повели детям моим наказать недостойного! Дай им глаза ястреба! Дай рукам их крепость скал! Дай ногам их быстроту твоих ног. Сделай сердца их бесстрашными, а тела неуязвимыми. И да погибнет тот, кто тебе не повинуется!
С этими словами Байгет выхватила копье из рук идущего следом за ней Ченбака и ударила острием в изображение тигра. В ту же минуту и другие воины взмахнули копьями, и серые осколки разлетелись в разные стороны от камня.
Байгет устало опустилась на траву. Динлины один за другим подходили к расселине в скале, на которой был выбит рисунок лосихи, и опускали туда связки бус, бронзовые фигурки животных или пучок стрел. Затем садились на коней и, не оглядываясь, уезжали.