Алатырь-камень
Шрифт:
– И ты хочешь сказать, что все это благодаря дипломатии? – усомнился воевода.
– Исключительно благодаря ей, родимой.
– Ну ладно, – смилостивился Вячеслав. – Верю, что времени даром не теряли. В Рязань завтра с утра? – уточнил ради приличия и несказанно удивился, услышав:
– С утра, но не в Рязань. Вначале надо бы в одно местечко заехать.
Глава 15 Дела, дела, дела
Вячеслав
– Что-то я не пойму… – начал было он, но был сразу перебит другом:
– Помнишь, нам старик загадочный по дороге попался? Так вот надо бы его просьбу выполнить. Как-никак он мне здорово помог в свое время с Уралом. Так что завтра налегке подадимся в сторону Переяславля-Залесского.
– Это ж крюк какой. А я еще хотел на инспекцию под Воронеж съездить.
– Ну, если хочешь, езжай сразу на Рязань.
– Наверное, я так и сделаю, – кивнул Вячеслав. – Хотя постой… – Он почесал затылок и отчаянно махнул рукой. – Нет, я тоже с тобой подамся. Там же Минька сейчас испытания своих воздушных пушек проводит. Надо обязательно посмотреть, чего он там еще учудил. Авось сгодится. Да и отец Мефодий обещал подъехать, чтоб народ успокоить, если что.
– А ты сам-то эти пушки видел?
– Их еще никто не видел, – усмехнулся Вячеслав. – Ты же знаешь, как наш изобретатель позориться не любит. А вдруг неудача?! Он и на эти-то испытания меня не приглашал. Я сам узнал о них. Вот приедем и вместе поглядим, да заодно и посидим все вчетвером. Не часто нам так удается встретиться. За последние пять лет всего разок, а то вечно кого-нибудь да не хватает.
– И тоже, кстати, на испытаниях под Переяславлем, – напомнил Константин.
– Короче, если бы не воздушный флот, то мы бы и еще лет пять не встретились. Все дела, дела, – вздохнул Вячеслав.
Текучка и впрямь засасывала, как бездонная трясина, всю четверку. Впрочем, если бы не различные нововведения, то у них, несомненно, оставалось бы время и на встречи, и на то, чтобы побыть с семьями, поиграть с детьми, а так…
Вот, например, взять Славку. Одна-единственная красотуля растет по имени Ирина, уже пятнадцать лет девке – считай, замуж скоро, а много ли он ее видел? Летом – учения, плавно переходящие в осеннее инспектирование приграничных укреплений и гарнизонов, особенно восточных и южных, а там и зимняя учеба на носу.
Весной вроде бы посвободнее, но тоже дел невпроворот. Те же заранее подготовленные указы о мобилизации – его инициатива, а она и в средневековье наказуема – кто задумал, тот и осуществляет. Вот и устраивается то в одном, то в другом городе внезапная проверка по сигналу «Сбор». Зато известно, как тысяцкие работают, не зря ли хлеб жуют.
Та же топография с вычерчиванием карт сколько времени отняла. Да, не он сам по дорогам бродил, не сам броды выискивал, не сам версты считал, а поди-ка, сведи все воедино, чтоб не абы как – с умом. Тоже работенка та еще.
А планирование? Если с Яика прорыв, то какие полки откуда двигать и где им собираться? А если, не дай бог, на Кавказе беда – тогда
И ведь полки эти обеспечить надо. Коннице фураж, людям продовольствие заготовить. Не потащит же на себе крестьянский парень всю снедь, которая нужна на время предполагаемых боев. Да он рухнет под таким весом. Значит, что? Склады нужно строить для продовольственных припасов.
Это сейчас они уже повсюду стоят – и на юге, в новом граде Армавире, который армянские беженцы для себя поставили, назвав так в честь своей древней столицы, и в степном междуречье на восточном порубежье, и в Прибалтике.
С ними тоже повозиться пришлось немало, включая необходимые меры предосторожности. На каждом складе стояли специальные стеклянные бутыли с бензином. Коли сдавать врагу придется, то чтоб тот уж ничем попользоваться не мог. Поджечь не успеют, так хоть в зерно выльют. Монгольские кони хоть и неприхотливы, но благоухающую бензином пшеницу все равно хрумкать не станут – побрезгуют.
А новые рода войск взять. Например, те же инженерные сотни, которые теперь имеются при каждой тысяче. Мастеровитых людей учить не надо, а вот добиться согласованности, доведенной до автоматизма, чтобы, к примеру, увеличить скорость наведения тех же переправ, – это тоже время. Иной раз не часы – минуты решают, например, при сборке гуляй-городков.
Да что говорить. И без того ясно – каждое дело своего догляда требует. Ну, хотя бы изредка.
У Миньки тоже работы выше крыши. Да, от стекла он отошел. Его нынче по рецептам изобретателя простые мастера теперь производят, но к основному помещению пристроечка приделана, где экспериментальная лаборатория устроена. Там умельцы сидят, которым скучно по шаблону трудиться, потому как душа чего-то нового жаждет. Не каждый день, но заглядывать туда надо – ободрить, вникнуть, а может, и советом помочь.
С оружием тоже мороки не оберешься. У коваля над душой стоять ни к чему – народ прямой, грубоватый, цену себе знают, так что и послать могут. Туда. А сам металл до ума довести!.. Тут снова догляд требуется, чтобы сталь была – чистый булат.
Литье взять, так тут хоть вообще не отходи. Первые колокола потому и отправляли куда подальше – в Великий Устюг, на Онегоозеро, в Санкт-Петербург, Яик, Уфу и так далее, что звук у них был нечистый. То дребезжит немного, то эхо не отдается, гула такого нет, какой сам Минька помнил – был как-то на экскурсии в Ростове Великом. Там, в приграничных городах, важно не это, а громкость звучания, потому что главная его цель – не на молитву народ собирать, а об опасности предупредить да на бой собрать.
Поэтому в стольной Рязани колокол на целых пять лет позже появился, чем в древнем Семендере на Кавказе. Зато и звук у него – заслушаешься. Когда патриарх впервые его услышал, Миньку расцеловал. Целует, а у самого по щекам слезы катятся. Изобретатель эти слезы не забыл – всего через два года целый перезвон над столицей несся. Веселый такой.
А взять типографию. С ней сколько мороки было. Поначалу изобретатель и вовсе не вылезал из печатного цеха – даже ночевал там. Теперь люди сами справляются, и, надо сказать, – неплохо. Во всяком случае, почти в каждой деревеньке, если только в ней не меньше десятка дворов, обязательно имеется библия, к которой приложена азбука, причем с новым гражданским алфавитом.