Алая дама закончила партию

Кенли Мэри

Он вздохнул. Однажды Аглая выгнала его из дома, а потом и сама сбежала. Ох и тяжело в ту пору пришлось… Возвращаться женщина не хотела и в пылу ссоры разрушила таверну, метая в Эриксона всевозможные предметы.

Аглая… Жутко милая. но свирепая, как тигрица.

Чувствуя, что пауза непреднамеренно затянулась, Бурый Медведь неуклюже похлопал по плечу эрцгерцога.

— Она точно вернётся, Диос. Эта женщина тебя очень любит. Помнишь, она всегда присылала дополнительные обозы с едой, будто знала, что мы задержимся в лесах! А ещё отправляла тебе письма… Разве это не истинная любовь?

Лицо

Диоклетиана оставалось мрачным. Неожиданно, он коснулся броши, прицепленной к его плащу. Криос вспомнил, что именно Инария подарила ему эту вещь в первый год их проживания в замке. Он отнесся к подарку довольно холодно. Если бы не настойчивость леди Монтроуз, Диоклетиан не стал бы носить брошь.

Так отчего же сейчас об этом вспомнилось?

Эрцгерцог нетерпеливо зацепил пальцами крепление украшения и снял его, разглядывая с вялым интересом. Неожиданно, он понял, что брошь была с секретом. Её верхняя часть открывалась, наподобие медальона. А внутри…

На лице Диоклетиана отразилось искреннее недоумение.

— О? – Эриксон заглянул через плечо Его Светлости и улыбнулся. – Ну, точно, любит! А она суеверна…

В броши был спрятан отрезанный локон алых волос Инарии Монтроуз. Криос коснулся пальцами пряди и нахмурился.

— У меня такое тоже есть, - похвастался Эриксон, - Аглая говорила, что это древняя традиция!

Да, теперь и сам Диоклетиан вспомнил. Когда в их краях ещё жили ведьмы, они дарили возлюбленным амулеты с прядью волос. Это считалось благословением на защиту. Сейчас ведьм давно нет, а странное суеверие осталось.

Он и не думал, что Инария была настолько чувствительной…

«Нет», - внезапно, мужчина одёрнул сам себя, - «она была такой с самого начала».

Невинная, нежная Инария Монтроуз… Прекрасная девушка, которая появилась в его жизни неожиданно. И столь же внезапно исчезла без следа.

Он сжал в кулак брошь, чувствуя неконтролируемую волну затяжного гнева. В конце концов, эрцгерцог отдал неожиданный приказ:

— Возвращаемся в замок.

***

Обычно такого не происходило. Их охота на монстров длилась неделями, но в этот раз эрцгерцог повелел вернуться обратно намного раньше положенного срока. Только Эриксон прекрасно понимал (как ему казалось) заботы Его Светлости и оттого был особенно доволен.

Не только рыцари, но и верные слуги были удивлены, когда до них дошла весть о возвращении Диоклетиана.

Дворецкому пришлось спешно отдавать приказы о дополнительной уборке замка, дабы Его Светлость не был разочарован. Также, как и прежде, верная прислуга встречала лорда Криоса в главном зале.

Но он, казалось, никого не замечал. Мужчина раздраженно скинул мокрый плащ, оставляя его служанкам и холодно приказал:

— Люций. За мной.

Дворецкий подчинился, едва поспевая за быстрыми шагами господина. Они поднимались по лестнице вверх, и никто из слуг не направился следом. Все слишком хорошо знали характер Диоклетиана Криоса и не хотели навлечь на себя беду.

Тем временем… Мужчина остановился у двери, ведущей в спальню Инарии.

Их личное пространство было разделено. Криос предпочитал навещать её в башне и, после страстной ночи, возвращался к себе. Это вошло в привычку.

Задумываясь сейчас об этом, ему хотелось усмехнуться. На самом деле, не было особых проблем в том, чтобы сделать им общую спальню. Но Диоклетиан избегал этого подсознательно.

Иначе… Их отношения слишком приблизятся к супружеским.

Его Светлость поджал губы и решительно толкнул дверь. В комнате всё было аккуратно, как и прежде. Словно она вот-вот вернётся. Даже её вещи… Оставались на местах.

Лицо эрцгерцога потемнело. Что это значит? Она отказалась от всех его подарков? Больше похоже на завуалированную пощечину по лицу.

Люций вежливо кашлянул, привлекая внимание господина:

— Миледи напомнила о своём статусе и сказала, что не посмеет забрать драгоценности рода Криос.

Диоклетиан понимающе усмехнулся, качнув головой. Она была графиней. Больше не слабая девочка, которая пытается обнять его за ноги, дабы выжить.

Он до сих пор не ведал, что заставило его сердце поколебаться в тот день. Инария очень красива, но было слишком много не менее красивых девушек, имевших отношения с эрцгерцогом. Однако, только она одна осталась рядом с ним надолго.

Мужчина на несколько минут застыл посреди комнаты и, наконец, двинулся к шкафу. Как и ожидалось, леди Монтроуз оставила кричащие о роскоши платья, а также изысканные драгоценности.

В его памяти мелькали воспаленные фрагменты их совместного прошлого.

Диоклетиан Криос не ненавидел Инарию. Но он отказывался от любви к ней. Поддерживая дистанцию в отношениях, эрцгерцог… Похоже, надеялся навечно сохранить эту иллюзию.

Он действительно думал, что его не заденет исчезновение этой женщины. Первый год, второй… До сих пор Его Светлость не осознавал, как много места Инария занимает в его жизни. Она была тонкой занозой, прочно засевшей в сердце.

Она хранила уют этого холодного замка. Теперь, когда Инария исчезла, всё казалось холодным и безжизненным… Лишенным красок.

Мужчина выругался одними губами, запуская пальцы в свои чёрные волосы. Чёртовы эмоции… Он надеялся, что избавился от них.

Намного проще быть равнодушным, тогда ты не почувствуешь утраты. Однако, Диоклетиан её чувствовал.

Люций пристально наблюдал за господином и, наконец, негромко произнёс:

— … В секретере есть другие письма леди Монтроуз. Когда вы уходили на охоту в леса, она много писала вам, но отправляла лишь краткие весточки. Однако, я знаю о том, что госпожа не уничтожала черновики писем.

Дворецкий не знал, к чему приведут тягостные раздумья Диоклетиана Криоса. Но, всё же, он решил немного подтолкнуть господина.

Долгое время Его Светлость жил с закрытым сердцем. Он полагал, что так лучше всего и навязывал подобную жизнь Инарии Монтроуз. Теперь же… Возможно, ему будет полезно узнать истинные терзания её души.

Эрцгерцог кивнул, обратив взор на секретер. Он медленно проговорил:

— Ты можешь идти, Люций. Через час я спущусь на ужин, подготовьте все.

Дворецкий чинно поклонился, зная, что господин хочет остаться наедине с письмами леди Монтроуз. Он быстро вышел из спальни, плотно притворив за собой дверь.