Алая королева
Шрифт:
Он и впрямь испугался.
Улыбнувшись безумной улыбкой, Фарли, загибая пальцы, принялась перечислять симптомы:
— Тошнота, рвота, головная боль, конвульсии, рак и… В самом конце смерть… Очень мучительная смерть.
Внезапно я почувствовала слабость.
— Зачем вы это с нами делаете? Мы пришли вам помочь.
— Мара! Останови поезд! Ты сможешь! — Упав передо мной на колени, принц схватил меня за плечи. — Останови поезд!
К моему немалому удивлению, консервная банка, в которой мы сидели, резко затормозив, остановилась. Мейвен и я, не удержавшись, рухнули на металлический пол, сильно ударившись. Дверца открылась. В образовавшемся проеме я увидела другую платформу, также освещенную факелом. Эта была гораздо больше первой, и ее края терялись во мраке.
Фарли, переступив через нас без зазрения совести, оказалась на платформе.
— Вы идете или как?
— Не надо, Мара! Это место нас убьет!
Истошное причитание принца почти заглушило холодный смех Фарли. Присев на полу, я увидела, что женщина терпеливо нас ожидает.
— Откуда вам известно, что юг и Руина до сих пор радиоактивны? — неожиданно улыбнувшись, спросила она.
Запнувшись, Мейвен произнес:
— Ну… У нас есть приборы… Датчики… По ним мы можем определить…
Фарли кивнула.
— И кто их вам делает?
— Техны, — хриплым голосом произнес он. — Красные…
Наконец он понял, к чему она клонит.
— Датчики нам лгут?
Улыбнувшись еще шире, Фарли еще раз кивнула и протянула руку, помогая Мейвену подняться на ноги. Юноша смотрел на женщину с подозрением, но, по крайней мере, позволил ей повести нас по платформе и дальше, по ступенькам железной лестницы, наверх. Оттуда лился рассеянный солнечный свет. Свежий воздух смешивался со зловонной, спертой атмосферой подземелья.
А затем мы очутились под открытым небом и, часто мигая, воззрились на окружающий пейзаж. Над землей низко висел туман. По сторонам возвышались стены, а вот от потолка почти ничего не осталось. Только в одном месте нависало нечто со следами краски золотых и аквамариновых тонов. Когда мои глаза привыкли к свету, я различила тянущиеся ввысь темные силуэты. Их вершины исчезали в дымке тумана. Улицы, широкие, темные реки асфальта, потрескались и поросли сероватой травой еще столетия назад. Деревья и кустарник росли поверх бетона, находя себе уютные уголки даже в сплошном камне. Под ногами хрустело битое стекло. Облачка поднятой мною пыли плыли по ветру. Вот только это место, несмотря на все запустение, не казалось необитаемым. А еще я его узнала, вспомнила все то, что читала в книгах и видела на старых планах.
Фарли обняла меня за плечи. Ее губы раздвинулись в широкой улыбке. Блеснули белые зубы.
— Добро пожаловать в Город Руин. Добро пожаловать в Нарси, — произнесла она давно позабытое название.
На берегу разбомбленного в старину острова имелись особые приборы, способные обмануть датчики радиации серебряных, которые использовались для надзора за полями древних битв. Так «Алой страже» удается охранять свою базу от серебряных, по крайней мере здесь, в Норте. Из слов Фарли следовало, что в стране имеются и другие базы. Теперь на остров стекались все беглецы из красных, спасающиеся от новых законов, принятых королем.
Все здания, мимо которых мы проходили, казались одинаково заброшенными, полуразрушенными, заросшими сорной травой и покрытыми золой и пылью, но при более внимательном осмотре я видела отпечатки ног в грязи, свет в окне, унюхала запах чего-то съестного, готовящегося на огне. Здесь у красных имелся свой собственный город, скрытый от всех. Электрики, правда, было немного, а вот улыбок — напротив, предостаточно.
Фарли повела нас к полуразрушенному зданию, в котором, судя по всему, в далеком прошлом располагалось кафе. Столики были изъедены ржавчиной, а мягкие сиденья и перегородки между ними распороты и разломаны. От окон давно уже не осталось и следа, но пол был на удивление чистым. Я заметила женщину, которая сметала грязь и пыль за дверь и сгребала ее в аккуратную кучку на растрескавшемся тротуаре. Я бы на ее месте с ума от злости сходила, зная, сколько еще придется подметать, но женщина улыбалась и что-то нашептывала себе под нос.
Фарли кивнула женщине с веником, и та поспешила удалиться, оставив нас наедине. К моей немалой радости, за столиком в кафе сидел Килорн, живой и здоровый. Приятель даже имел смелость игриво мне подмигнуть.
— Давно не виделись.
— На церемонии нету времени, — садясь рядом с Килорном, пробурчала Фарли.
Жестом она пригласила нас усаживаться на мягкие сиденья напротив. Мы так и сделали.
— Думаю, вы видели деревни, пока плыли по реке?
Улыбка на моем лице угасла. На лице Килорна, кстати, тоже.
— Да.
— И вы, я знаю, осведомлены о новых законах.
Взгляд ее посуровел, словно в том, что мне пришлось их зачитывать, была и моя доля вины.
— Такое всегда случается, когда начинаешь угрожать зверю, — начал оправдываться Мейвен.
— Теперь им известны наши имена.
— За вами будут охотиться, — стукнув кулаком по столу, заявил принц.
В воздух поднялось облачко пыли и повисло.
— Вы помахали красной тряпкой перед мордой быка, и теперь он очень сердит.
— А еще напуган, — вставила я. — Они вас боятся. Об этом тоже не следует забывать.
— Можно и забыть, если вы вернетесь в ваш тайный город и предоставите им достаточно времени, чтобы собраться с силами. Нельзя давать королю и армии передышку. Мой брат идет по вашему следу, и не пройдет много времени, как он на вас выйдет. Вскоре нельзя будет строить долгосрочные планы. Вам просто этого не дадут, — с каким-то непонятным озлоблением произнес Мейвен, рассматривая собственные руки.
Фарли разглядывала нас, о чем-то размышляя. Ее глаза поблескивали на свету. Килорн рисовал круги на запыленной столешнице и был этим, судя по всему, вполне доволен. Я подавила желание лягнуть его ногой под столом и привлечь таким образом его внимание.
— Я не особо тревожусь о собственной безопасности, принц, — произнесла наконец Фарли. — Я в большей мере тревожусь за судьбы крестьян, рабочих и солдат. Их теперь наказывают, и очень жестоко наказывают, за то, в чем они не повинны.
Я подумала о своей семье и жителях Свай, вспомнила о безжизненных взглядах тысяч людей, мимо которых я проплывала.
— Что вы знаете?
— Ничего хорошего.
Килорн приподнял голову, хотя и продолжал, как и прежде, чертить в пыли круги.
— Рабочая смена теперь длится чуть ли не вдвое дольше. По воскресеньям — публичные повешения. Я слышал о массовых захоронениях. Режим безжалостен к тем, кто не успел перестроиться и зажить по новым законам.