Алая нить
Шрифт:
– Нет, – сказала она, – только не сегодня. Сегодня я не пойду.
Он был добрым человеком; много лет ее мужество восхищало его. Он подошел и сел рядом.
– Мадам, – мягко сказал он, – вы должны спуститься в бар как обычно. Если вы не пойдете сейчас, вы, может быть, никогда больше не выйдете из этой комнаты. Вы меня понимаете? И все ваше мужество окажется напрасным. Ну, дайте мне руку, мы вместе спустимся на лифте. В честь этого я выпью с вами бокал шампанского, если вы позволите. Разрешите. – Он протянул руку и поправил повязку. – Ну, – сказал он, – пойдемте.
У двери спальни
– Вы говорите, она ушла из бара?
– Ушла и больше не придет. Так она сказала. Я намекнул, что ей будет лучше в другой гостинице. Нежеланные постояльцы, мадам, обычно не остаются надолго.
В это утро она выпила много шампанского. Бар наполнялся людьми, но та женщина не вернулась. Полина видела ее только со спины и слышала голос, но чувствовала, что узнала бы ее. Теперь она не ощущала такой усталости; у нее три раза подряд сошелся пасьянс, она выкурила полпачки сигарет и снова обрела уверенность. Кто-то еще больше отгородил ее от зала, поставив большую вазу с цветами так, что ее не было видно. Скорее всего Эжен. Он добрый, подумала она; благодаря шампанскому все ее чувства были притуплены. Она оказалась слабовольной, так глупо вела себя утром из-за того, что кто-то посторонний покусился на ее привычный образ жизни, ее безопасный мирок. Она презирала себя за это.
После полудня, когда народу поубавилось, она подозвала бармена.
– Я прекрасно провела утро, – заявила она, – у меня три раза сошелся пасьянс! Знаете, как это редко бывает? Три раза подряд! Кто эта тварь, что утром кричала на вас? Месье Жак сказал, что она поселилась здесь.
Эжен наклонился к ней.
– Вы бы только ее послушали, мадам. Эти богатые американцы воображают, что могут купить все, что им заблагорассудится. «Я когда-то приезжала сюда, – заявила она ему, – и тогда ваш персонал знал, как обращаться с высокопоставленными гостями, а управляющий умел проследить за этим! В гробу я видела ваш паршивый кабак». И вылетела отсюда. К сожалению, она занимает здесь лучший номер. Я потом о ней спрашивал. Ее фамилия Сальвиатти. Миссис Сальвиатти. Когда здесь работал мой отец, в гостиницу не пускали такую шваль!
Полина еще долго сидела в баре. Возвращаясь в номер, она совершенно твердо держалась на ногах, по ней нельзя было сказать, что она выпила целую бутылку шампанского и еще половину той, что стоит в ведерке с тающим льдом.
Днем она поспала и проснулась как раз вовремя, чтобы переодеться к обеду и выбрать драгоценности для одинокого вечера в гостиничном номере.
Как сказал Эжен?.. Сальвиатти?.. Почему эта фамилия кажется ей знакомой? Она ненавидела свои провалы в памяти. Они случались, только когда она расстраивалась, как сегодня утром. Пришел официант, чтобы принять у нее заказ, и она перестала думать об этом. Если не напрягаться, память скоро восстановится. Она вспомнит.
– Такой хороший вечер, давайте выпьем на террасе, – предложила Анжела. Ральф принес ей цветы. Как это печально и трогательно, что нужно прощаться.
Он ненавидит папу, утверждал Чарли. Неужели правда, думала она.
Ральф вышел на террасу следом за ней. Был прекрасный вечер, завершение очередного знойного дня, когда жара казалась
Приятный ветерок шевелил ветви деревьев над головой; в этом было преимущество жизни на холмах. В долине в такие дни зной беспощаден.
– Вы прекрасно выглядите, – сказал он. – Простите, что я не зашел раньше. Я думал, может быть, сегодня вечером вы приедете в казино.
– Я не приеду сегодня вечером, – сказала она. – Мне нравится сидеть с малышкой, а Стивен всегда так занят. Ральф, как грустно, что вы уходите.
– Вы правда так думаете? Я, честно говоря, на это надеялся. – На этот раз никакой иронии, никакого шутовства. У него были светлые глаза водянистого изменчивого цвета: то зеленые, то серо-голубые. Он пристально смотрел на нее.
– Вы же знаете, – сказала она, – мы всегда так дружили. Мы все. Стивену тоже будет не хватать вас.
– Вряд ли, – заметил он. – Мы с ним дошли до конца пути. Я ему больше не нужен.
Она тут же принялась защищать мужа.
– Не надо так говорить, Ральф. Вы же знаете, что это неправда.
– Не надо, – согласился он. – Во всяком случае, вам. Забудьте об этом, не будем портить прощание.
– Что вы собираетесь делать теперь? – спросила Анжела. После этой легкой перепалки ей стало неловко.
– Немного отдохну и буду искать другую работу. Может быть, подвернется что-нибудь в Италии. Нужно передохнуть от побережья, я слишком тут засиделся.
– Домой не поедете? – спросила она.
– Нет. – Он покачал головой. – Там я не чувствую себя дома. За исключением Рождества, которое я провел с вами. Мне будет не хватать вас, Анжела. Вы очень много значили для меня. – Он зашел дальше, чем предполагал; им двигала потребность игрока испытать судьбу. Запустить воздушного змея, чтобы посмотреть, не поднимет ли его ветер хотя бы на миг. Она ничего не ответила. Налила бокал вина и отпила. Ни дуновения, змей не шелохнулся.
– Надеюсь, и я для вас что-то значу, – продолжал он.
Тут она поняла, что ее сын был прав. Прав в том, что Ральф любит ее. Она ничего не замечала, полагалась на него, невольно заставляла его думать, что он для нее больше чем друг. Почти брат, взамен погибшего на войне.
– Милый Ральф, – мягко сказала она, – конечно, вы для меня много значите. У меня был старший брат... я вам рассказывала, помните? Именно так я воспринимаю вас. Я часто говорила Стивену: если бы Ральф нашел себе хорошую девушку, женился, остепенился... Я надеюсь, вы не думали... – Она могла не продолжать. Когда она взглянула на него, его длинное худое лицо было непроницаемой маской. Ни чувства, ни выражения. – Я так все перепутала, – в отчаянии сказала она.
– О, вовсе нет, – ответил он. – Это я все перепутал. Но вы меня простите, правда? Мы останемся друзьями?
– Конечно, останемся. Ведь вы не из-за этого уходите, верно? Пожалуйста...
– Нет. Это здесь ни при чем. Можно задать вам один вопрос перед тем, как я уйду?
Она кивнула.
– Вы на самом деле счастливы? Я иногда задумывался об этом.
– Я счастлива, – сказала она. – Он – единственный мужчина, которого я когда-либо любила или буду любить. С того мига, как встретила его, Ральф. Для меня никогда никого не будет, кроме Стивена.