Алая вуаль
Шрифт:
– Вот это да! А ведь Одисса говорила, что вы очень милы!
– Вы знаете Одиссу?
– Еще бы не знать! Все ее знают, но, увы, я знаю ее лучше, чем другие.
Я непонимающе на него посмотрела, а мужчина царственно поклонился. Он был стройным, с густыми волосами. Он подмигнул мне, изучая меня из-под длинных ресниц.
– Мы близнецы, мадемуазель Монвуазен. Я Дмитрий Петров. Но вы можете называть меня просто Дима. Могу я называть вас Козеттой?
«Близнецы».
– Нет.
– Ах! – Он поднес руку к груди, притворно оскорбившись. – Вы
Картинно вздохнув, он выпрямился. В его жестах и интонациях я увидела Одиссу. И хотя он был одет в темно-красный бархат, а не фиолетовый атлас – а его глаза горели неподдельным интересом, в то время как взгляд Одиссы всегда где-то блуждал, – у них обоих были одинаково царственные манеры. Ведь они приходились кузенами королю, а значит, были… герцогом и герцогиней? Вечные обладали теми же титулами, что и люди?
Но я прикусила язык и не стала задавать вопросов.
– Если вы так настываете на лжи и формальности, – сказал он и взял меня под руку, – я, разумеется, подыграю вам. Но хочу вас предупредить, что мне нравятся трудные задачи. С этой минуту я буду надоедать вам, пока мы не перейдем на «ты» и не станем называть друг друга по имени. Отныне я буду думать лишь о вас, Коко!
Я неохотно покосилась на него. Как и его сестра – как Иван, Павел и даже Михал, – он отличался невероятной красотой, отчего все становилось только хуже.
– Я знаю вас всего несколько минут, месье, но полагаю, что вы думаете лишь о себе.
– А вы мне нравитесь! Очень нравитесь!
– Где Одисса? Она сказала, что придет ко мне на закате.
– Боюсь, что планы несколько изменились.
Улыбка сошла с его лица. Он проводил меня в коридор. Круги на пыльном полу исчезли.
«Как странно».
– Михал… попросил привести вас к нему в кабинет, а Одисса – ветреница наша – еще спит сладким сном. Я вызвался проводить вас.
– Почему? – настороженно спросила я.
– Потому что хотел с вами познакомиться. Весь замок только и гудит о вас. Пока я шел к вам, раз двенадцать услышал имя Козетта. – Он лукаво взглянул на меня. – Похоже, даже слуги могут называть вас по имени.
Из гостиной вышла женщина в простом платье, со свертком тряпок в руках. Завидев меня, она прищурилась и выронила какую-то тряпицу. Я хотела было поднять ее, но женщина молниеносно схватила ее.
– Excusez-moi [7] , – пробормотала она, обнажив кончики клыков. Она посмотрела на Дмитрия и склонила голову. – Я вернусь, mon seigneur [8] , – многозначительно произнесла она и поспешно скрылась за углом.
Совершенно сбитая с толку, я посмотрела ей вслед. Та тряпка была пропитана кровью; на полу осталось алое пятно. Я хотела заглянуть в гостиную, чтобы посмотреть, откуда взялась кровь, но Дмитрий загородил дверной проем и порывисто улыбнулся.
7
Прошу
8
Мой господин (фр.).
– Там ничего нет.
Я посмотрела на пятно:
– Но у кого-то идет кровь.
– Правда?
– Это разве не кровь?
– Пятно вытрут. – Дмитрий нетерпеливо взмахнул рукой, избегая смотреть мне в глаза. – Идем? У Михала отвратительные манеры, и он не любит ждать.
Не дожидаясь моего ответа, он снова взял меня под руку и силой повел вперед.
– Но… – Я тщетно пыталась вырвать из его стальной хватки. – Почему она так на меня посмотрела? Откуда взялась кровь?
Мне стало дурно. Я уперлась ногами в пол, пока Дмитрий буквально тащил меня вниз по лестнице.
– Крови было так много. Кто-то пострадал…
– Какая вы все-таки милая. Одисса ничуть не преувеличивала.
И хотя Дмитрий явно хотел разрядить обстановку, рука его была напряжена. Взгляд тоже. Странная краснота разлилась по его шее. Он так и не взглянул на меня. Я его не знала, но могла предположить, что ему было стыдно.
– Личный вызов, – печально произнес он. – Понравиться мадемуазель Монвуазен. Вы сделаете мне одолжение?
Я пораженно на него посмотрела:
– И какое же?
– Не говорите, пожалуйста, никому об увиденном. Не хочу волновать сестру – ничего страшного не произошло, – и мы с Михалом… – Дмитрий пожал плечами. – Нам не нужны всякие недоразумения. Особенно учитывая его чудовищные манеры. Вы ведь не скажете ему, да?
– А что я должна ему сказать?
Дмитрий пристально посмотрел на меня, в его взгляде читалась нерешительность.
– Ничего, – наконец сказал он, и странный румянец разлился теперь уже и по щекам. – Простите меня. Не стоило мне… Впрочем, неважно. – Он стиснул зубы.
Повисла тишина. Мы подошли к огромным дверям из черного дерева.
– Пришли, – тихо произнес он.
Наконец-то мне удалось вырвать из его хватки. Дмитрий не пытался меня остановить. Он виновато склонил голову и отступил, словно хотел уйти подальше. Отчего-то мне стало дурно. Я ничего не понимала и, наверное, никогда не пойму. Здешнее место, здешние обитатели… они все были больны.
«Что-то странное происходит, Селия. И дело не только в деревьях и розах. Сама земля… будто больна. Моя магия больна».
Увидев мое выражение лица, Дмитрий вздрогнул и низко поклонился.
– Я поставил вас в неловкое положение. Прошу прощения. Я представлял, что все пройдет иначе. Мне жаль.
Голова у меня начала болеть.
– Почему весь замок гудит обо мне? – спросила я. – Почему слуги обсуждают меня?
Он ничего не ответил и пошел назад. На секунду он замешкался, и в его глазах промелькнула печаль.
– Мне жаль, – повторил он. – Милые создания долго не живут на Реквиеме.
С этими словами Дмитрий развернулся и ушел прочь.