Алая зима

Мари Аннетт

Так было и при церемониях, молитвах и медитации. Может, она делала это даже чаще него. Даже с бурей внутри она справилась с этим довольно быстро.

– Ки идет из центра, - продолжал он. – Из сердца, души, как хочешь, но ки идет изнутри. Тебе нужно вложить ки в стрелу, как ты делаешь это с офуда. Но на оружии не написано заклинание, чтобы его оживить, так что тебе нужно сосредоточиться на том, что ты пытаешься сделать.

Она кивнула. У нее не было проблем с активацией офуда, так что, может, это не будет так сложно.

–

Заклинание очищения – «шукусэй но тама». Произнесение его перед выстрелом поможет придать ки облик. Готова попробовать?

Глубоко вдохнув, она подняла лук и натянула стрелу. Руки горели от напряжения, но она сосредоточилась на узле на стволе дерева в пятнадцати футах. Очищение. Она прищурилась.

– Шукусэй но тама! – закричала она и выпустила стрелу.

Она пролетела по прямой и попала в край узла. Неплохо, но не было понятно, была ли стрела напитана ки.

– Я должна что-то чувствовать? – спросила она. – Как-то понимать, что ки что-то сделала?

Он пожал плечами.

– Опытные сохэи говорят, что они могут ощущать, как используют ки, но я ничего особого не замечал.

– Хмм, - она схватила еще одну стрелу. – Шукусэй но тама!

Вторая стрела вонзилась рядом с первой, уже была ближе к мишени. Она выстрелила всеми стрелами, сосредотачиваясь на наделении оружия ки. Катсуо собрал стрелы, и она выстрелила снова, но целилась уже хуже, ведь ее руки устали.

Она выпустила последнюю стрелу и опустила лук.

– Думаю, стоит практиковаться больше.

– Как и с офуда, не поймешь, пока не опробуешь на ёкае.

– Как сохэи понимают, что все делают правильно?

Он выглядел удивленно.

– Мы идем на охоту.

– О-охоту?

– Есть много земель с местными ёкаями, которых можно найти, если знаешь, как они выглядят, - он нахмурился, глядя на ужас на ее лице. – Очищение не убивает среднего ёкая, только ослабляет и отгоняет. Ёкаям не стоит быть близко к людям. Лучше периодически прогонять их, пока они не начали причинять проблемы.

Она поджала губы. Ёкаи, как они и каппа, не должны были жить рядом с людьми. А как же те сияющие аякаши? Они были безобидны.

Он постучал пальцами по рукояти меча.

– Интересно, близко ли еще тот кицунэ?

Она вскинула голову.

– Что? В чем дело?

– Офуда на тории словно пытались уничтожить.

Она старалась не показывать панику.

– Что?

Он подошел к дереву и вытащил стрелы.

– Повода для тревоги нет. Значит, рядом ходит ёкай, как те аякаши, помнишь? – он улыбнулся. – Офуда на тории не пустят их в храм, если у них плохие намерения, а мы с Минору дважды в день проверяем границы.

– Думаешь, это кицунэ? – спросила она, он вручил ей стрелы. – Не думаю, что у него нечистая ки, как у тех они.

– Ёкаю не нужно быть нечистым, чтобы угрожать

офуда. Ки ёкаев и ками не уживаются в одном месте. Они не совместимы.

– О, понятно, - она не знала этого. Она думала, что ёкаи вредили чистой ки ками, потому что они были злыми. Но она просто поспешила с выводами.

Она поблагодарила Катсуо за урок и, осторожно перешагнув скрытую линию камней, она пошла к дому, затерявшись в мыслях о разнице между ками и ёкаями. Одни рождались на небесах, другие – на земле. И те, и те были духами, их ки была сильной, но противоположной и несовместимой. Она всегда думала, что ками – создания добра, а ёкаи – создания тьмы и зла, но теперь…

Открыв дверь спальни, она сунула лук и стрелы в одну руку, вытаскивая другую руку из хаори. Тут она поняла, что забыла вернуть оружие в кабинет по пути.

– Надеюсь, эти стрелы не для меня.

Лук и стрелы выпали из ее хватки, она отскочила, как испуганный заяц, подавив крик.

Широ стоял у противоположной стены, в одной руке у него был наполовину съеденный рисовый шарик. Грязь пятнала его одежду, темное зеленое пятно покрывало когда-то белое плечо его косодэ. Красно-коричневые пятна, подозрительно похожие на засохшую кровь, дополняли палитру цветов.

– Ты грязный, - выпалила она, кривясь из-за его состояния в ее чистой комнате. Закрыв дверь, она сняла хаори и бросила в шкаф. – Что ты делал? Катался в грязи?

Он пожал плечами и откусил кусочек рисового шарика.

– Юмей нашел, чем меня занять.

Она смотрела, как он жует, а потом посмотрела на маленький храм рядом с ним. Тарелочка для подношений, где она оставила утром рисовый шарик, была пустой.

– Ты ешь подношение Аматэрасу? – выдохнула она, потрясенная его грубости.

Он фыркнул и бросил в рот последний кусочек.

– Она ведь это не съест.

Стиснув зубы, Эми подняла лук и стрелы и поставила их в угол. – Зачем ты пришел в мою спальню?

– А где еще мне тебя встретить? Или нужно был прийти в кладовую к тебе и сохэю?

Она решила не спрашивать, следил ли он за ней. Она не хотела знать.

– Это моя спальня. Это неприлично.

Медленная улыбка изогнула его губы, он окинул ее взглядом.

– Если ты хочешь так думать о моих визитах, маленькая мико, то я буду рад исполнить все мысли, что есть в твоей красивой головке.

Ее щеки вспыхнули. Она стиснула зубы.

– У тебя есть результат?

– Видимо, да.

– В этот раз настоящий?

– Да, настоящий. Я же говорил, что вернусь, когда будет результат, так? Юмей обнаружил активное присутствие ками в храме Изанами в месте, которой зовется Кигику.

Город Кигику был на сорок миль юго-западнее Кироибары, меньше часа езды. Она заломила руки, сердце оглушительно колотилось. Изанами, женщина и Аматсуками, ками земли.

– Она точно там? – уточнила Эми.