Алая зима

Мари Аннетт

– Какой он породы? – спросил мужчина средних лет в нескольких сидениях от них, глядя на них. Автобус набирал скорость, город остался позади. – Я никогда не видел такую собаку.

– Тут… смешалось несколько пород. Я не знаю точно, - она подхватила сумку.

– О, не нужно его прятать, - сказал пассажир с вежливой улыбкой. – Водитель не против. Ты же не против, Такахаши? – крикнул он на весь автобус.

– С животными нельзя, - отозвался водитель поверх шума двигателя. – Но пока он ведет себя нормально…

– Эм, - пробормотала Эми. – Спасибо…

Широ

вырвался и ее рук и прыгнул на сидение рядом с ней. Он сидел, прижавшись к ней боком, и смотрел на других пассажиров, уши то быстро вздрагивали, то прижимались недовольно к голове. Каждый миг он недовольно смотрел на нее.

Мияко и пассажир средних лет обсуждали любимые породы собак, а Эми прислонилась к спинке сидения, пытаясь расслабиться. Хорошо, что никто не понял, что Широ – ёкай, лис. Они или не знали, как выглядят лисы, или он не выглядел для них так, как для нее. Для нее ками и ёкаи были реальнее, чем популярные программы, о которых говорили остальные. Но для обычного человека ками были лишь именами, связанными с храмами, где они порой молились, а ёкаи были мифами и сказками древности.

За окнами автобуса пейзаж сменился с полей на лесистые горы. Эми напряженно жевала губу. В этот раз ее отсутствие в храме точно заметят. Она оставила записку в комнате, где объяснила, что у нее есть важное дело, что она вернется как можно скорее, но Фуджимото и Нанако – и, конечно, Катсуо с Минору – будут в ярости. А завтра еще и прибудет Ишида…

Мияко вытянула руки над головой, зевнула и повернулась к Эми.

– Я слишком много говорила о своей любви к гитарам. А ты? Как ты развлекаешься, когда не исполняешь работу мико?

Эми вздрогнула.

– Я… толком ничего такого не делаю.

Мияко растерянно моргнула.

– У тебя нет увлечений? Совсем?

– С детства я тратила много времени на дела в храмах, - сказала Эми, осторожно подбирая слова. Широ сидел рядом с ней и, скучая, смотрел на проносящиеся горы, но одно ухо повернулось к ней.

– Но у тебя же есть выходные, как сегодня, - возразила Мияко. – Ты точно что-то делала.

– Обычно я практиковалась… - она замолчала, щеки пылали от смущения. В прошлом ее отказ от всего, что отвлекало ее от дел камигакари, вызывал гордость. Теперь она была растеряна.

Мияко поправила сумку на плече.

– Я не знала, что мико так…

– Не все, - отметила Эми. – Но моя семья тесно связана с храмами, так что мое детство было другим.

Это было не полной ложью, но она меняла правду, чтобы скрыть некоторые опасные факты от Широ.

– Что ж, теперь ты можешь расширить горизонты, - улыбнулась Мияко. – Что тебе интересно?

– Не знаю.

Мияко нахмурилась, задумавшись.

– Как тебе нравится проводить время? В доме или снаружи? Шумно или тихо? Приключения или отдых?

– Я… не уверена, - она бы сказала, что тихо отдыхала в доме, но с этим она была знакома. – Думаю, снаружи мне нравится больше.

Широ тихо фыркнул, не соглашаясь.

– Тогда ты можешь сделать так много! – сказала Мияко, радуясь,

что у Эми есть хоть какое-то мнение насчет возможных интересов. – В Кироибара есть красивые парки с дорожками для бега и велосипедов, и я знаю ребят из группы скалолазов. Одному моему другу нравится следить за птицами, а еще можно поездить верхом на лошади. О, и рыбалка. Ты пыталась когда-нибудь рыбачить? Я не люблю, а моему брату нравится.

Эми постаралась управлять выражением лица, пока вяло говорила:

– Это звучит мило.

Дорожки для бега, скалолазание, велосипеды… она даже не знала, как кататься на нем. Она никогда не рыбачила. Всех этих простых вещей в ее жизни не было. Ее грудь пронзила боль. Как она могла так долго мириться с тем, сколько всего упускала, будучи камигакари? Столько простых радостей она так и не познала. У нее даже не было возможности свободно гулять вне земель храма.

Она отвернулась от Мияко и поправила край юбки на коленях. Она еще многого не испытала, но вопросы Мияко еще и озарили ее внутренний конфликт. Эми жаловалась, что никто не видит в ней человека, только камигакари, но она не понимала, что и сама так себя вела. Она так привыкла думать о себе, как о камигакари, что теперь осознала нечто ужасное: она не знала, кем была.

Эми-камигакари она знала хорошо, но девушка Эми была ей не знакома. Что ей нравилось? Чего она хотела? Какими были ее интересы? Что ее беспокоило?

Она не знала. Она смогла лишь сузить круг словом «снаружи». Что это такое? Может, она не многое потеряет, когда Аматэрасу заберет ее тело, она давно отбросила себя, чтобы стать камигакари.

Они вышли из автобуса в центре Кигику, их окружили высокие здания с офисами и широкие тротуары. Кигику был меньше, но напоминал ей Шион – город, где она провела первые семь лет жизни камигакари. В городах была энергия, которой, к ее удивлению, ей не хватало. Проносились мимо машины, постоянно шумя, люди шли по тротуарам, создавая коллаж из меняющихся цветов под яркими огнями вывесок.

Мияко уверенно вела их. После восхищений и нескольких замечаний от других пешеходов, что Эми стоит вести собаку на поводке, она сунула Широ в сумку и понесла. Эми смотрела на прохожих – рабочих мужчин в костюмах и женщин в строгих юбках и на стучащих каблуках, учеников в одинаковой форме, но порой с дикими прическами причудливых цветов, мам с маленькими детьми, спешащих по переходу.

Ей было интересно, какая жизнь у каждого из них, что их тревожило, что радовало. Каким был мир без ками, ёкаев и камигакари?

Музыкальный магазин устроился между кафе и обувным магазином. Мияко потащила Эми по рядам инструментов, и они остановились у стены с гитарами. Она указала на тонкую электрогитару с сияющими серебряными частями и красной основой, темнеющей почти до черного к краям.

– Разве она не прекрасна? – пропела девушка. – Если тетя заплатит мне за покраску комнаты в следующем месяце, а мама даст мне денег вместо подарка на Рождество, то я смогу купить ее в январе вместо моей простенькой гитары.