Альда. Дилогия
Шрифт:
– Вот так сам того не желая становишься препятствием сестре на пути к счастью! Да шучу я. Соскучился по вас, а по тебе больше, чем по остальным. А Рабус где?
– Раз до сих пор не висит у тебя на шее, значит, пока еще не вернулся из гимнасия. Отец сейчас в Сенате, а мама в доме. Пойдем я тебя провожу. Ей, в отличие от меня, бегать неприлично, так что ждет тебя на мужской половине в большой гостиной.
– Тогда отцепись от моей шеи. Или тебя на руках донести?
– Ладно, сама дойду. На руках меня и без тебя теперь есть кому носить. Пошли быстрее, пока она
Они быстро поднялись по ступенькам и вошли в холл, поднялись по одной из двух парадных лестниц на второй этаж и прошли через анфиладу из нескольких комнат до большой гостиной.
– Мама!
– суровый начальник для двадцати тысяч воинов, консул Империи и без пяти минут триумфатор бросился на колени перед сидящей в кресле маленькой, изящной женщиной лет сорока-сорока пяти и уткнулся ей лицом в колени, как делал это в возрасте пяти лет, когда в чем-то провинился и хотел испросить прощение.
– Ты не забыл!
– засмеялась она, обнимая его за плечи.
– Я тебя, мой мальчик, уже заждалась. Надеюсь, что на ближайшее время твои обязанности перед Империей выполнены, и ты уделишь все свое время нам. Завтра тебе надо будет появиться во дворце императора для чествования, а потом ты только наш.
– Я постараюсь, мама, - осторожно ответил Лаций.
– Я все-таки человек военный. После похода должен быть отпуск, и вроде поводов его мне не дать я не вижу, но всякое может быть.
– Какой смысл иметь мужа-сенатора и сына-консула, если они не смогут добиться от имперских чиновников того, что те и так обязаны сделать?
– сказала Селина.
– Мама, кроме чиновников, есть еще император.
– Ты опять что-то задумал, сын?
– Давай поговорим об этом позже, когда вернется брат. Отец, наверное, тоже скоро будет дома. Он должен быть в курсе моих затей и может внести ясность в мою ближайшую судьбу. Но в любом случае, что бы ни случилось, постараюсь хоть несколько дней посвятить вам.
Брат за год заметно подрос и немного раздался в плечах. Когда закончились первые радостные вопли и похлопывания друг друга по плечам, он сразу же потребовал подробного описания разгрома извечного врага [Мужчины, являющиеся близкими родственниками или друзьями, приветствовали друг друга похлопывая по плечам, все прочие вскидывали в приветственном жесте правую руку со сжатым кулаком].
Пришлось рассказывать.
– Эх, жаль меня там не было!
– с завистью произнес Рабус.
– Надеюсь, в следующем походе мы с тобой будем вместе. Где твоя походная броня? Посмотреть можно?
– Я ее оставил в первом легионе. Мы сюда вообще налегке приехали. Захватили с собой только луки для охоты. Ну и, само собой, мечи. В легион должны прислать для прохождения сборов пару центурий новичков, а часть легионеров отпускают на два месяца в отпуск. Я договорился с теми, кто едет в эти места, что они привезут мои вещи в обозе. А по поводу похода... Знаешь, давай сейчас пройдем на женскую половину. Есть разговор, и я хочу провести его в присутствии матери и сестры.
Братья нашли Лидию, отобрали у девушки книгу, которую она увлеченно читала, и все трое направились в комнаты матери.
– Настало время разговора?
– спросила Селина, увидев их компанию.
– Отца ждать не будем?
– Вообще-то, он и так в курсе. Я вам хотел рассказать.
– Ну, тогда располагайтесь поудобнее, а ты можешь рассказывать, что задумал.
Лаций сел на скамью ближе к матери и начал:
– Когда я еще до своего назначения на юг обдумывал, как можно решить проблему с кочевниками, избавив Империю от них пусть не навсегда, что вряд ли возможно, а хотя бы лет на десять, мне в голову пришла мысль, что на самом деле мы этим конным варварам должны быть благодарны, и очень сильное ослабление врага может быть опасно.
– Как эти грязные убийцы могут быть полезны?
– удивилась Селина.
– Что-то твои мысли для меня непонятны. Ты не рабов имеешь в виду?
– Ну какие из них рабы, мама, - возразил Лаций.
– Я имел в виду то, что наличие серьезной опасности сотни лет не давало нам одряхлеть и зарасти жиром. Именно сильный и безжалостный враг заставлял Сенат выделять большие средства на армию, постоянно ее усиливать и совершенствовать. Они выполнили ту же функцию в отношении армии, какую вот уже больше сотни лет выполняет союз королевств в отношении флота.
– Ты хочешь сказать, что теперь, когда угроза не так велика, Сенат пойдет на сокращение армии?
– с недоверием спросил брат.
– Сторонники такой экономии в Сенате есть, но, думаю, никакого сокращения не будет хотя бы из-за того, что степняки унялись лишь на время. А если пройдет мое предложение, то армию, скорее всего, еще и увеличат.
– Ты об этом хотел рассказать?
– спросила мать.
– Да. Пять столетий назад наши предки создали Империю, присоединив к Сорме тех соседей, до кого смогли дотянуться. Уже тогда мешающие кочевники и необходимость навести порядок в новой Империи заставили прекратить попытки еще больше увеличить страну.
– Куда уж больше, брат?
– с недоумением спросила Лидия.
– Мы и так больше всех остальных соседей вместе взятых. Даже в союзе королевств жителей меньше, чем в Империи.
– А почему не больше?
– вопросом на вопрос ответил Лаций.
– Воевать с союзом королевств никто не хочет, но есть же еще варварские королевства за проливом! Сейчас в наших руках сила, которой им противопоставить нечего. А нам совсем не помешают новые земли и богатства их жителей, рабы, наконец!
– Рабы?
– А чему ты так удивляешься? Кто работает на каменоломнях и дерется на потеху публике на арене цирков? Кто надрывает жилы на военных галерах? Степняки в качестве рабов не подходят: сломить трудно, а живут в неволе очень недолго. Мы уже довольно давно покупаем своих рабов у островных пиратов. А это, между прочим, в основном именно жители тех самых варварских королевств. В конце концов, они рано или поздно ощутят величие Империи, когда сами войдут в ее состав и станут провинциями.
– Ты представляешь, сын, сколько прольется крови?