Алекс
Шрифт:
Она встряхнула головой. В этом она не сомневалась.
Камиль снова подумал о фотографии Паскаля Трарье, найденной у его отца, и на сей раз у него сжалось сердце. Как у всех художников, у него была хорошая зрительная память. Он вспомнил молодого человека, стоящего возле какого-то трактора, положив руку на его крыло, — нелепого и скованного на вид, в чересчур коротких брюках… Он выглядел жалким и, несмотря на это, широко улыбался. Что делает отец, поняв, что его сын — дурачок? И когда это становится заметным?..
— И в конце концов ваш муж ее нашел, эту девушку?
Реакция собеседницы последовала незамедлительно.
— Я
— Что она с ним сделала? — эхом повторил Камиль.
Розелина Брюно отвернулась к окну, чтобы скрыть набежавшие слезы.
— Паскаль ни за что не убежал бы по своей воле. Он… если уж начистоту, ему не хватило бы ума на то, чтобы скрываться так долго…
Последнюю фразу она произнесла, снова повернувшись к Камилю, таким резким тоном, что это прозвучало как пощечина. Впрочем, она тут же спохватилась и добавила уже спокойнее:
— Он в самом деле очень простодушный парень. Совсем не знает жизни, всегда был слишком привязан к отцу… Он не стал бы по своей воле целые месяцы скрываться где-то, не подавая о себе известий, — он на это не способен. Значит, с ним что-то случилось.
— Что конкретно вам сказал ваш муж? — перебил Камиль. — Он говорил о том, как именно собирается действовать? О том…
— Нет. Он позвонил буквально на пару минут. Похоже, он был пьян, а в таком состоянии он легко выходит из себя… Говорил, что достанет ее хоть из-под земли. И заставит сказать, где Паскаль. Он позвонил мне только ради того, чтобы это сообщить.
— И как вы отреагировали?
Даже в обычных обстоятельствах требуется немалый талант для того, чтобы лгать убедительно, — для этого нужны энергия, изобретательность, хладнокровие, хорошая память и многое другое; словом, это гораздо труднее, чем принято думать. Лгать представителю власти — крайне рискованная затея, которая требует всех вышеперечисленных качеств в превосходной степени. А уж лгать на допросе в полиции… ну, в общем, понятно. Розелина Брюно отнюдь не была создана для подобных трюков. Она пыталась собраться с силами, но теперь, когда Камиль почувствовал брешь в ее защите, он мог читать ее как раскрытую книгу. И это его порядком утомило. Он провел рукой по глазам и спросил:
— Полагаю, сегодня вы произнесете свои тогдашние слова в несколько смягченной форме, мадам Брюно? Потому что со своим бывшим мужем вы ведь не слишком церемонились? Вы сказали ему все, что на самом деле о нем думали, или я ошибаюсь?
Вопрос был с подвохом. От ответа на него зависело многое — дальнейший разговор мог пойти в совершенно разных направлениях. Но женщина явно не знала, как выпутаться.
— Я не понимаю, о чем вы…
— Да нет же, мадам Брюно, вы прекрасно понимаете, о чем я говорю! В тот вечер вы сказали ему все, что думали, — в частности, и то, что не такому глупцу, как он, браться за расследование дела, где даже полиция потерпела поражение. Вы наверняка зашли даже дальше — я, конечно, не знаю, какие именно слова вы употребляли, но вы уж точно выдали вашему бывшему супругу по полной программе. Думаю, вы сказали что-то вроде: «Жан-Пьер, ты полный идиот и полное ничтожество, неудачник, не способный ни на что» — ну или примерно так.
Женщина открыла было рот, но Камиль не оставил ей времени для возражений. Он вскочил с места и заговорил тоном выше, потому что с него
— А что, если я возьму ваш мобильный телефон, мадам Брюно, и просмотрю входящие послания?
Ни единого слова, ни единого жеста — лишь голова женщины машинально дернулась, словно у птицы, собирающейся склевать добычу и высматривающей, как ее половчее ухватить.
— Я и так знаю, что я там найду, — продолжал Камиль. — Там будут фотографии, которые ваш бывший муж вам отправлял. И не пытайтесь отрицать — они сохранились в памяти его телефона вместе с вашим номером. Я даже скажу вам, что изображено на тех фотографиях — девушка в тесном деревянном ящике, похожем на клетку. Вы нарочно оскорбляли вашего бывшего мужа, тем самым бросая ему вызов, — чтобы побудить его к действию. А когда вы получили эти фотографии, вы испугались. Вы побоялись, что вас сочтут сообщницей.
Тут он ощутил слабое сомнение. Немного помолчав, он задумчиво произнес:
— Разве что…
Он снова замолчал, приблизился к женщине и слегка наклонился, чтобы поймать ее взгляд. Она сидела не шелохнувшись.
— О черт! — прорычал Камиль, выпрямляясь.
Да, в его работе и впрямь бывали паршивые моменты.
— Вы ведь не из-за этого не стали звонить в полицию, так? Не потому, что испугались обвинения в сообщничестве. А потому что вы, и вы тоже, считали, что эта девушка виновата в исчезновении вашего сына. Вы ничего не стали предпринимать, потому что были уверены — именно такого наказания она и заслуживает? Так?
Камиль перевел дыхание. До чего же он устал…
— Я очень надеюсь, что мы найдем ее живой, мадам Брюно, — сказал он после паузы. — Не только ради ее блага, но и ради вашего. Поскольку в противном случае я буду вынужден арестовать вас за пособничество в убийстве, жестоком обращении и пытках. И за многое другое.
Покидая кабинет, Камиль почти физически ощущал, как время непоправимо уходит с каждой секундой.
И что мы имеем? — задал он себе риторический вопрос.
Ничего, в том-то и дело.
Это сводило его с ума.
21
Самой кровожадной оказалась не черная крыса с рыжими подпалинами, а другая — здоровенная серая. В прямом смысле — ей нравился запах и вкус крови. Она передралась со всеми остальными за право быть первой. Она была самой свирепой, самой наглой.
Для Алекс последние несколько часов стали не чем иным, как непрерывным сражением за свою жизнь — каждую минуту, каждую секунду. Ей пришлось убить двух врагов, чтобы привести в бешенство остальных. Разозлить их, распалить. Заставить с собой считаться.
Первую крысу она пронзила насквозь длинной острой щепкой — своим единственным оружием, и, чтобы добить ее, придавила босой ногой и держала до тех пор, пока крыса не издохла. Крыса дергалась как безумная и дико верещала, пытаясь извернуться и укусить Алекс. Та визжала еще громче своей жертвы. Крыса билась в судорогах, словно огромная мохнатая рыба. Остальные твари, страшно возбужденные, наблюдали за поединком. Когда крыса наконец испустила дух, они, видимо впечатленные, притихли. Ее последние мгновения были ужасны — она уже не могла двигаться, лишь вздрагивала, истекая кровью, и хрипела. Ее глаза вылезали из орбит, ноздри дрожали, вздернутая верхняя губа обнажала передние зубы, все еще готовые укусить. Наконец, увидев, что крыса мертва, Алекс выпихнула ее из клетки.