Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1
Шрифт:
В Триесте мы прожили осень и зиму. В хорошую по
году Саша гулял б ольшую часть дня. Рано утром он
часто ходил с бабушкой на базар, где она покупала кое-
какие припасы. Наша еда была очень несложная и про
стая, так как денег у нас было в обрез. Но купанье сто
ило гроши, а это было очень важно. Купанье в море по
шло наиболее впрок именно Саше, а езда в открытой
* Это был тот самый флигель, где впоследствии Саша
лился с молодой женой. ( Примеч. М. А. Бекетовой. )
40
конке на пляж была для него источником больших ра
достей. Он скоро свел дружбу с кондуктором и, сидя в
конце конки, близко от кучера, громко восклицал при
остановках: «Ferma!» («Стой!») <...>
Во Флоренции Саша гулял еще больше, чем в Три
есте, благодаря отсутствию ветров и наступившей вскоре
весенней погоде. Задняя, солнечная сторона нашего дома
выходила в сад, но по нашим русским понятиям он был
слишком утилитарен и скучен. Там росли только фрукто
вые деревья шпалерами. Ни простору, ни тени, ни лу
жаек не было. Саша мало проводил там времени. Ему
нравился только бассейн с золотыми рыбками. Они с ня
ней Соней много ходили по улицам или отправлялись в
прекрасный сад Боболи, где были длинные тенистые ал
леи и зеленые заросли с бассейнами и мраморными ста
туями.
Во Флоренции мать сшила Саше первый костюм с
панталончиками, из летней синей материи. С этих пор его
одевали уже настоящим мальчиком. Тогда же купили ему
соломенную шляпу с синей лентой и широкими полями,
из-под которых виднелись его золотые, уже заметно вью
щиеся волосики. Южане восхищались видом этого неж
ного северного мальчика, принимали его по большей ча
сти за англичанина. Во Флоренции у нас была прекрасно
обставленная квартира, отличный стол и хорошая кухар
ка. Жизнь была гораздо интереснее и разнообразнее, чем
в Триесте, но для Саши это было не важно. Ему одина
ково хорошо было и в Триесте и во Флоренции. Он здо
ровел и развивался, но вся поездка прошла для него как
сон, не оставив никаких следов в его воображении.
В начале мая мы, уже сильно соскучившись по Рос
сии, уехали из Флоренции прямо в Шахматово. Можно
себе представить, как ждали Сашу те, кто оставался в
России...
Когда мы вернулись, для Саши и его матери было
приготовлено новое помещение. Флигель понадобился для
сестры Софьи Андреевны, у которой перед нашим отъез
дом родился первый ребенок. Саша с матерью поселились
в большой комнате с итальянским окном, выходившим в
сад, которую только что отстроили на месте старой кух
ни, примыкавшей к дому, а кухню перенесли на двор в
расстоянии нескольких шагов от дома. Рядом со спаль
ней Саши и его матери была небольшая комнатка няни
Сони. <...>
41
Лето прошло незаметно. В Петербург приехали прямо
на новую квартиру, приготовленную и устроенную зара
нее тетей Катей, на которой лежали все хозяйственные
заботы. На этот раз поселились на Ивановской, близ За
городного проспекта. Здесь у Саши с матерью была гро
мадная комната, да и вся квартира была просторная,
особенно зала, уставленная по всей стене, выходившей на
улицу, красивыми группами тропических растений, до
ставшихся нам из университетской оранжереи. Несмотря
на большое количество мягкой мебели и концертный ро
яль, в зале оставалось еще много свободного места — так
что у Саши было обширное поле для беганья. <...> В эти
годы Саша был очень шумлив и стремителен. Его голос
громко раздавался по комнатам, всякому занятию он пре
давался с самозабвением. Всю эту зиму он проиграл в
конку. <...>
На Ивановской пришлось прожить всего одну зиму,
квартира оказалась дедушке не по средствам. Наняли
другую *, немногим хуже прежней — тоже с большой
детской, где спала и няня Соня: у нее был свой уголок
за перегородкой. Именно в этой комнате была лошадь-
качалка и зеленая лампадка, известные по стихам, по
священным Олениной-д'Альгейм 4, и по стихотворению
«Сны» из третьего тома:
И пора уснуть, да жалко,
Не хочу уснуть!
Конь качается качалка,
На коня б скакнуть!
Луч лампадки, как в тумане...
и т. д.
В промежутках между игрой и гуляньем няня Соня
читала Саше вслух в то время, как он рисовал или что-
нибудь мастерил. Об этом я скажу ниже подробно, теперь
же буду продолжать об его играх. Под влиянием чтения
пушкинской «Полтавы» Саша выдумал новую игру. Изо¬
бражался Полтавский бой. Это была бурная, воинствен
ная игра, для которой Саша надевал картонные золотые
латы с такой же каской, подаренные ему на елку. Он
вихрем носился по комнатам. Пробежав через бабушкину
спальню, врывался в залу, пролетал ее с громкими воп
лями, махая оружием, по дороге с кем-то сражался, в