Александр I, Мария Павловна, Елизавета Алексеевна: Переписка из трех углов (1804–1826). Дневник [Марии Павловны] 1805–1808 годов
Шрифт:
Весной 1813 г. император велел сестре под любым предлогом ехать в Теплиц, а затем в Карлсбад, где ее ожидали и он сам, и сестра Екатерина Павловна, поправлявшая свое здоровье после смерти супруга на карлсбадских водах. Если Мария Павловна останется в Веймаре, писал Александр, то подвергнет себя опасности увидеть кровь своих соотечественников – зрелище, избежать которого постаралась бы жена «последнего русского лавочника» (письмо из Дрездена 13 от апреля 1813 г.). На этот раз, прежде чем решиться покинуть Веймар, Мария Павловна сомневалась еще дольше, чем в прошлые годы, – поскольку все же надеялась защитить его жителей своим присутствием. Последние два месяца перед отъездом письма ее к матери наполнены рассуждениями о том, как несчастливы бывают маленькие государства, когда становятся игрушками в руках больших. И все же, после настоятельных писем брата, в апреле 1813 г. она покидает Веймар, отправляется в Теплиц, затем в Прагу, затем в Карлсбад (прикрывая свое бегство лечением на водах), затем опять в Прагу и в Вену. В июле – августе 1813 г. она вместе с сестрой присутствует на Пражском мирном конгрессе, наблюдая за интригами европейских дворов, за восхождением Меттерниха и Австрии, и сама становится, вместе с Екатериной Павловной, особым объектом манипуляции как особа, наиболее приближенная к русскому царю [119] .
119
См. дневник Марии Павловны 1813 г.: Maria Pavlovna. Die fr"uhen Tageb"ucher der Erbherzogin von Sachsen-Weimar-Eisenach. Op. cit. S. 85 – 129. Cр.
Еще раз Мария Павловна окажется замешанной – и кажется, помимо собственной воли – в большую политику в связи с вопросом о дальнейшей судьбе Саксонии, бывшей одним из главных союзников Наполеона. На нее в 1813 г. претендовали с одной стороны Пруссия и с другой стороны – Веймар. Причем последний – прикрываясь легитимными доводами об историческом праве эрнестинской линии на саксонский престол, «обманным путем» украденный в XVI в. альбертинцами [120] . Как показывает переписка того времени, пока Фридрих Август сам не отрекся от престола, Мария Павловна всячески старалась, чтобы к саксонскому королю и его правам относились уважительно. Однако именно ее, как представительницу Веймара, попытались использовать сторонники эрнестинской линии. И лишь когда в начале 1814 г. до нее дошли слухи о присоединении саксонских земель к Пруссии, она, всегда выражавшая опасения и недоверие к прусской политике экспансии, начинает активно защищать права эрнестинцев. По просьбе Тайного совета Веймара, но и по собственному убеждению она поддерживает Карла Августа, который в это же время пытается убедить Александра в Париже в своих законных правах на саксонский трон. Марии Федоровне она пишет о том, что в самой Саксонии поднимаются голоса за восстановление в правах эрнестинской линии, информирует брата в 1814 г. о письмах саксонских политиков к герцогской семье и веймарским министрам, где они высказываются за передачу власти над Саксонией герцогскому дому.
120
Саксонский вопрос и та роль, которую в его решении сыграла Мария Павловна, подробно освещен в книге Франциски Шедеви «Арена Европы. Русская дипломатия и пронемецкая политика Веймара» (Schedewie Franziska. Die B"uhne Europas: Russische Diplomatie und Deutschlandpolitik in Weimar, 1798 – 1819. Heidelberg: Universit"atsverlag, 2015). В Архиве внешней политики Российской империи хранятся также крайне интересные письма к Марии Павловне русского поверенного в Веймаре В.В. Ханыкова (на Венском конгрессе он был назначен состоять при ее особе), в которых опытный политик самым доходчивым образом пытается растолковать наследной герцогине существо «саксонской проблемы» (см.: АВПРИ. Ф. 177 (Миссия в Дрездене. 1802 – 1919). Оп. 515. Ед. хр. 1. Л. 369 и след.). C м.: Внешняя политика России XIX и начала XX века. Указ. соч. Серия 1. Т. 7. М., 1970. С. 126 – 127. См. также с. 405, 432, 489 наст. изд.
Впрочем, устремления эти оказались напрасными. Мария Павловна не убедила брата, который впоследствии на Венском конгрессе пожелал саксонскими землями возместить военный ущерб Пруссии [121] . Возможно даже, что вмешательство Марии Павловны привело к прямо противоположным результатам, поскольку в официальных документах она фигурировала как принадлежащая «Веймарской партии в Саксонии».
И все же именно на Венском конгрессе 1814 – 1815 гг., решавшем и решившем судьбу послевоенной Европы, присутствие Марии Павловны [122] сыграло важную роль если не в удовлетворении всех претензий герцога Саксен-Веймарского, то по крайней мере в обеспечении того привилегированного положения, которым герцогство пользовалось среди «малых» [123] немецких государств. Не случайно Александр предписывал в инструкции А.К. Разумовскому от 3 (15) февраля 1815 г. «особо защищать интересы герцога Саксен-Веймарского, Гольштейн-Ольденбургского и Саксен-Кобургского» и следить за обсуждением общих германских дел [124] .
121
См.: Egloffstein H.F. von. Carl August auf dem Wiener Kongress. Festschrift zur Jahrhundertfeier des Bestehens des Grossherzogtums Sachsen-Weimar-Eisenach. Jena, 1915.
122
О впечатлениях Марии Павловны от Венского конгресса, как личных, так и политических, см. подробнее: Dmitrieva E. La famille de l’empereur russe au congr`es de Vienne: enjeux priv'es et politiques // Perceptions du congr`es de Vienne: r'epercussions d’un 'ev'enement europ'een (XIX e – XXI e si`ecle) / 'Etudes r'eunies par Herta Luise Ott et 'Eric Leroy du Cardonnoy (Austriaca. 2015. № 79). S. 99 – 120.
123
Ср. в «Записке для русского правительства» Штейна (Вена, 13 января 1815 г.): «Просьбы отдельных германских государств о покровительстве со стороны России могут быть предметом обсуждения лишь после рассмотрения территориальных претензий Австрии, Пруссии и Ганновера» (Внешняя политика России XIX и начала XX века. Сер. 1. Т. 8: 1814 – 1815. С. 173). По воспоминаниям Н.В. Долгорукова, на Венском конгрессе «немецкие князья были сотнями. Перечислить их трудно, а еще труднее изложить все их притязания. Зато и положение их во время конгресса было незавидное: никто не хотел их выслушивать…»
124
Внешняя политика России XIX и начала XX века. Серия 1. Т. 8: 1814 – 1815. С. 200.
Как известно, в результате решений конгресса Веймарское герцогство было возвышено в ранг Великого герцогства Саксен-Веймар-Эйзенах, территория его была значительно увеличена за счет, в частности, княжества Фульда и других приграничных территорий (вопрос этот Мария Павловна подробно обсуждает в письмах к матушке – см. с. 407 и далее наст. изд.) Также была увеличена и численность его населения за счет 30 000 новых верноподданных, и Веймар получил возможность содержать собственную армию в 600 человек [125] .
125
Со своей стороны, Карл Август был первым из германских князей, кто ввел в своем герцогстве обещанную на Венском конгрессе конституцию.
Менее, однако, известно, что за этим великодушным решением Александра в отношении герцогства Саксен-Веймарского скрывалось на самом деле его желание уладить финансовые дела сестры. И, в частности, исполнить один из пунктов брачного контракта, согласно которому воспитание ее детей должно было оплачиваться из денег герцогства, что до 1815 г. фактически не исполнялось, и Мария Павловна оплачивала воспитание дочерей из собственных капиталов. Получив Фульду в добавление к своим территориям, Карл Август обязывался как можно быстрее
126
АВПРИ. Ф. 177 (Миссия в Дрездене). Оп. 515. Ед. хр. 754. Л. 27 – 28, 384 – 384.`
127
Там же. Л. 29.
Сама Мария Павловна не слишком одобряла решение Венского конгресса расширить территорию герцогства, в особенности за счет земель королевского дома Саксонии. В переписке с мужем она высказала недовольство тем, что Карл Август согласился на эту «недостойную» с ее точки зрения компенсацию: «Нам не полагается принимать обломки подобного кораблекрушения» [128] . Характерно, что, со своей стороны, Карл Август не одобрил «проекта Марии Павловны» при помощи брата «заполучить» всю область бывшего княжества Фульды – как дотацию и летнюю резиденцию для семьи наследных принцев [129] . На самом же деле также и земли Фульды ставили перед ней немалую нравственную дилемму, о чем свидетельствуют публикуемые в приложении к данной книге письма ее к матери периода Венского конгресса.
128
См.: Dmitrieva K., Klein V. Im Athen Deutschlands. Op. cit. S. 27 – 28.
129
Egloffstein H.F. von. Carl August auf dem Wiener Kongress. Op. cit. S. 63, 79.
Но в историю Мария Павловна вошла все же как «Княгиня мира». И пророческими оказались слова Гете, сказанные им в 1813 г.: «Она вполне заслуживает быть Княгиней мира, хотя отлично показала себя во время войны, и с того времени, как она здесь, многому смогла посодействовать» [130] . Впрочем, и сама Мария Павловна, в письме к матери, однажды все же обмолвилась о «будущем», для которого сама она «сделала все, что смогла» [131] .
130
Письмо Кнебелю от 13 ноября 1813 г. Цит. по: Keller W. Goethe und Russland – Ein Bild aus Fragmenten // West-"Ostliche Spiegelungen, Reihe A. Bd. 2: Russen und Russland aus deutscher Sicht. 18. Jahrhundert: Aufkl"arung / Mechthild Keller (Hrsg.). M"unchen: Wilhelm Fink Verlag, 1987. S. 592.
131
См. с. 409 наст. изд.
И все-таки Афины, но, возможно, русские
По-видимому, не только война придала жизни Марии Павловне двойственность, заставив ее постоянно ощущать себя между двух фронтов, двух отчизн, двух семей. Ощущение это было свойственно ей с первых же дней появления в Веймаре. Кем все же чувствовала себя она, отдавшая более пятидесяти лет жизни немецкому городу, который брат Александр, чтобы утешить ее, поначалу все сравнивал с Афинами? Мы помним, что, приехав сюда, она сразу же категорически запретила себе всякие его сравнения с Петербургом, «чтобы не портить себе жизнь», как она писала матушке [132] . Свое намерение она выполнила. Не пытаясь превратить Веймар в некое подобие Петербурга, она стала со временем его мудрой правительницей, ведя себя как истинная немецкая герцогиня, а не избалованная русская великая княгиня. Однако внутренне никогда не переставала чувствовать себя именно русской княгиней [133] .
132
ThHStAW, HA A XXV. R 153. Bl. 302`.
133
Это ощущение «быть русской», несомненно, было присуще всей ее семье. Н.М. Карамзину, пославшему ей в 1816 г. «Историю Государства Российского», Мария Павловна отвечает: «Николай Михайлович! Сочинение, доставленное вами ко мне, есть подарок, коего цена велика для каждого Русского, привязанность к отечеству и к его происшествиям есть и будут навсегда с моей стороны залогом сего расположения…» (см. с. 418 – 419 наст. изд.) Но и сестра ее Анна Павловна в тех же почти словах благодарит в 1839 г. В.А. Жуковского «за доставление стихов», сочиненных «на полях Бородинских» и внушенных «любовию к отечественной славе»: «Они глубоко отзываются в моей душе, коей чувствования к родине неизменны; благодарю Бога за счастие быть Русской и помнить дни незабвенной и неизгладимой славы» (Стрижак Н., Соколов А., Раскин Д. Анна Павловна. Русская принцесса на голландском троне. СПб., 2003). Также и ее племянница, великая княгиня Ольга Николаевна, будущая королева Вюртембергская, в момент помолвки, в ответ на поздравления Жуковского, пишет: «Да благословит Господь сей шаг в моей жизни и внушит мне силу выполнить высокую цель, указанную мне Провидением! Утешительно в минуту разлуки думать, что незабвенная Бабушка родилась в той земле, где мне суждено жить и где Екатерина Павловна так много оставила воспоминаний. Там любят Русское имя, и Виртемберг соединен с нами многими узами» (Русский архив. 1895. Кн. 3. С. 447). В этом было и существенное различие между русскими принцессами, выходившими замуж в Германию, и немецкими принцессами, выходившими замуж в Россию. Последние, как, например, Мария Федоровна, Елена Павловна, Александра Федоровна, стали «русскими из русских» и мало ассоциировали себя со своей исторической родиной.
Ее тоску по родине несколько скрашивало частое появление в Веймаре соотечественников, которых она принимала с неизменным радушием (уже в 1805 г. приток русских путешественников в Веймар настолько увеличился, что возникла необходимость построить новую гостиницу, известную под названием «Der russische Hof» или «H^otel de Russie»). Как писала М.С. Муханова (дочь обершталмейстера), посетившая Марию Павловну в Веймаре по пути на воды: «Ни один русский не проезжал через Веймар, не посетив ее и не быв приветствован. Когда мы были у великой княгини, можно было только удивляться ее радости и радушию, с которым она приветствовала моего отца и мать, каждый день посылала за нами свой экипаж, даже великий герцог участвовал в том же» [134] .
134
Муханова М.С. Из записок. Указ. соч.
Приведем здесь также характерные, легко узнаваемые по стилю строки письма Карлу Отто в Веймар известного русского журналиста А.Е. Измайлова: «Если можно, доложите при случае Ея Высочеству, что мы с женою очень помним милостивый и обворожительный Ея прием; что жена моя всегда с восторгом о Ней вспоминает и, когда ни бывает у почтеннейшей соседки нашей Вице-Адмиральши Н.В. Сарычевой, всегда попросит у нее позволения поглядеть на портрет Ея Высочества» [135] .
135
Письмо от 26 марта 1826 г. (ThHStAW, HA A XXV. R 1. Bl. 48).