Александр III - богатырь на русском троне

Майорова Елена Ивановна

Гатчина стала практически постоянным местожительством императорской семьи, но новый царь осушил слезы и приступил к своей государевой работе.

Крупномасштабные меры безопасности принимались при любых поездках Александра III. При переездах по железной дороге из Гатчины в Петербург и обратно на всем пути стояли солдаты. При дальних поездках на юг эти меры поражали воображение. Сотни тысяч солдат заблаговременно занимали всю 1000-километровую линию железной дороги. Близлежащие деревни наглухо отрезались от путей. Солдатам отдавался приказ стрелять в каждого, кто попытается приблизиться к железной дороге.

Поэтому представляется всего лишь анекдотом хрестоматийный

рассказ о мужике, который увидел на станции вышедшего размяться императора и воскликнул: «Вот это царь так царь, черт тебя дери!» За употребление неприличных слов в присутствии высочайшей особы он якобы был немедленно арестован. Но Александр приказал его отпустить. Затем подозвал к себе, сказал: «Вот тебе мой портрет!» — и подарил мужику серебряный рубль.

Опасения за жизнь свою и близких были вовсе не беспочвенными. В 1882 году член исполкома «Народной воли» Л. А. Тихомиров, по прозвищу Тигрыч, впоследствии — редактор крайне правых «Русских ведомостей», раскаявшийся блудный сын и правоверный монархист, рассуждал о дворцовом перевороте: «При тогдашнем настроении общества и офицеров, да еще при такой полиции положительно возможно было организовать дворцовый переворот».

В 1882 году офицеры, входящие в военную организацию «Народной воли», обсуждали план захвата Кронштадта и ареста царской семьи на майском параде (в крайнем случае предполагалось «немедленное истребление царя со свитой»). При провозглашении Временного правительства в него предполагалось привлечь высокопоставленных военных — например, популярного генерала, героя Шипки Михаила Драгомирова.

Ответом угрозам «Народной воли» явилась «Священная дружина», которая была создана для охраны царя и его близких и совмещала в себе черты Третьего отделения, масонских лож и подпольных организаций. Состав ее центрального комитета до сих пор полностью неизвестен. Вероятно, в него входили и сам император, и великий князь Владимир Александрович, бывший начальником Петербургского военного округа. Руководство «Священной дружины» состояло из высшего дворянства, преимущественно из придворной аристократии. Для работы в Петербурге и Москве были образованы попечительства, в которые привлекались представители финансовой и промышленной буржуазии. Дальше шли «пятерки», куда могли входить и люди более простого происхождения. В провинции их деятельность направляли инспектуры.

Вступавшие в «Священную дружину» приносили пространную торжественную присягу, в которой ради спасения царя обязывались в случае необходимости даже отречься от семьи. Была организована и шпионская служба в виде бригад сыщиков и заграничной агентуры. Среди ее членов находились и «смертники», например, поклявшиеся «разыскать революционеров князя Кропоткина, Гартмана и убить их».

Конспирация в этой организации была налажена настолько хорошо, что ее деятельность вплоть до сегодняшнего дня остается в целом неизвестной, хотя в одно время она приобрела довольно значительный размах и привела к определенным результатам. Однако эта организация, противопоставляющая себя «Народной воле» как плюс минусу, просуществовала недолго.

Гатчинское затворничество императора вовсе не означало устранения от дел государственных. Его главной задачей сейчас было не дать стране соскользнуть в тот темный хаос, в который влекли ее радикалы всех направлений. Отказавшись от масштабных реформ отца, Александр III потихоньку принялся за почти незаметные, но важные преобразования.

В высших правительственных сферах сформировались две группировки: консерваторы во главе с бывшим воспитателем Александра III обер-прокурором Священного Синода К. П. Победоносцевым и либеральная бюрократия со своим лидером — министром внутренних дел генералом М. Т. Лорис-Меликовым.

8 марта 1881 года состоялось заседание Совета министров под председательством нового царя. На обсуждение были представлены предложения графа Лорис-Меликова об учреждении редакционных комиссий с участием представителей земства для разработки программы создания нового законодательства. Графа поддержало большинство присутствующих: великий князь Константин Николаевич, председатель Совета министров П. А. Валуев, военный министр Д. А. Милютин, государственный контролер Д. М. Сольский, министр юстиции Д. Н. Набоков, председатель Департамента законов князь С. Н. Урусов, министр финансов А. А. Абаза.

Им противостоял Победоносцев — бледный, решительный, непреклонный. Он уверял императора, что предложения Лорис-Меликова — первый шаг на пути к конституции. А народ считает, что «лучше уж революция, русская и безобразная смута, чем конституция». Царь молча слушал прения. Однако прогрессивные министры все еще не понимали, что с реформами покончено.

29 апреля 1881 года государь император Александр III подписал манифест с предлинным названием: «О призыве всех верных подданных к служению верою и правдою Его Императорскому Величеству и Государству, к искоренению гнусной крамолы, к утверждению веры и нравственности, доброму воспитанию детей, к истреблению неправды и хищения, к водворению порядка и правды в действии учреждений России».

Манифест, выражая мысли монарха, сочинил Победоносцев. Он сам, гордясь, рассказывал Александру, как после чтения манифеста «многие отворачивались и не подавали ему руки». В самом названии манифеста была заложена программа будущего царствования.

Напомнив верноподданным, что «Богу, в неисповедимых судьбах Его, благоугодно было завершить славное царствование Возлюбленного Родителя Нашего мученической кончиной, а на Нас возложить Священный долг Самодержавного Правления», государь сообщал, что «посреди великой Нашей скорби Глас Божий повелевает Нам стать бодро на дело Правления в уповании на Божественный Промысел с верою в силу и истину Самодержавной Власти, которую Мы призваны утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее поползновений».

Шутники немедленно окрестили царский манифест «ананасным» — при распевном церковном чтении с амвона из неизящного оборота «а на Нас возложить Священный долг» неудержимо выпирал досадный никчемушный «ананас». Дело было, однако, вовсе не шуточное. Манифест стал решительным, ясным и недвусмысленным ответом разом нескольким партиям, обнаруживающим «поползновения» на самодержавность власти, и прежде всего страшной «Народной воле».

Лорис-Меликов, Милютин и Абаза немедленно покинули свои министерские посты.

Новый царь, любивший допетровскую старину, охотно прислушивался к голосам тех, кого он считал «истинно-русскими» людьми, — в частности, издателя журнала «Гражданин» М. Н. Каткова. Этого реакционного публициста считали столь влиятельным, что английский посол почти не в шутку запрашивал свое начальство, при ком ему полезнее аккредитоваться: при МИДе или при Каткове.

Однако политическую линию формировал обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев, человек осторожный до мнительности. Но доверия в обществе к Константину Петровичу не было. «Это опасный человек, мелочный и завистливый, лицемер, скрывающий свою игру, дабы его никогда не обвинили в неудаче», — писала в своем дневнике генеральша Богданович.