Александр Михайлович Зайцев, Ключевич А. С.

Александр Михайлович Зайцев

на обложку

Ключевич А. С.

Шрифт:

А. М. Зайцева.

Однако только в феврале 1866 г. появилась возможность ввести его в штат университета, и Бутлеров немедленно этим воспользовался. В представлении, адресованном физико-математическому факультету*, он писал: «Несколько месяцев тому назад я имел случай обратить внимание факультета на кандидата нашего университета

А. М. Зайцева 2-го и просил об оставлении его при университете. Хотя г. Зайцев 2-й по своим успешным научным занятиям здесь и за границей, плодом которых было несколько самостоятельных исследований, и заслуживал вполне такого оставления, но недостаток денежных средств университета помешал осуществлению моего ходатайства. Так как по новому штату университету положено 6 лаборантов и только 3 из этих мест заняты ныне, а на 1866 год ассигновано полное жалованье по штату всем 6

лаборантам, то решаюсь ходатайствовать перед факультетом об определении г. Зайцева лаборантом, с назначением в этой должности к одной из университетских лабораторий, напр[имер] к агрономической. Этим определением г. Зайцеву 2-му будет доставлена возможность остаться верным научному поприщу, на которое он вступил с таким успехом, а университет удержит при себе молодого и достойного ученого» [11, с. 38]. Факультет, одобрив представление Бутлерова, направил соответствующее ходатайство в Совет университета, и 5 апреля 1866 г. состоялось назначение [14].

С 1864/65 учебного года камеральное отделение было ликвидировано. Преподавание химических дисциплин было сконцентрировано на физико-математическом факультете [13].

Глава 3

От лаборанта до профессора

В апреле 1866 г. А. М. Зайцев стал в университете лаборантом, и успех его был более значительным, чем может показаться. Во-первых, лаборант того времени — это в современном понимании почти ассистент. Во-вторых, Бутлеров устроил его лаборантом агрономической лаборатории, тогда как соответствующая кафедра еще только числилась в штатном расписании — некому было ею заведовать *.

У факультета было, правда, намерение поручить молодому лаборанту А. М. Зайцеву ведение занятий по агрономической химии, но затем его, как это, несомненно, предвидел Бутлеров, всецело прикомандировали к химической лаборатории. Там он вел с 1867 г. обязательные уже для естественников и медиков занятия по качественному (неорганическому) анализу (заменив в этом К. М. Зайцева) [2] и продолжал исследовать органические сернистые соединения.

Высокая оценка его трудов Бутлеровым позволяла думать и о достижении степени магистра химии. Но А. М. Зайцев был кандидатом камеральных наук, и эту трудность могла устранить только степень доктора философии зарубежного университета. Зайцев послал в Лейпцигский университет в качестве диссертации свою статью, опубликованную в Германии в 1866 г., и ему благодаря поддержке Кольбе заочно присвоили искомую степень [3].

В начале 1866 г. Бутлеров вошел в Совет университета с обширным донесением [3, с. 40—43], в котором ясно дал понять, что он считает необоснованными всякие сомнения в том, «могут ли кандидаты камеральных наук Казанского университета считаться достаточно подготовленными для того, чтобы сделаться учеными-химиками и приобретать ученые степени по этой науке...». На примере случившегося с А. М. Зайцевым он отмечал несправедливость положения, при котором этот последний «по

* С осени 1868 г. нашли только преподавателя для курса агрономической химии (но не заведующего кафедрой). Им стал приват-доцент Г. И. Рудинский, одно время работавший в лаборатории А. М. Бутлерова [1].

2 А. С. Ключевич, Г. В. Быков 17

обстоятельствам, не находящимся в связи с его знаниями и учеными трудами, легко мог бы быть и лишен возможности получить степень доктора в иностранном университете»*. Однако и теперь «право г. Зайцева 2-го поставлено в зависимость от усмотрения факультета...».

Далее Бутлеров счел нужным сообщить Совету университета, что «г. А. Зайцев 2-й окончил курс в 1862 году и, еще не представив диссертации на степень кандидата, отправился за границу на собственный счет, без пособия со стороны университета. Там он провел около 3-х лет, посвящая время, по собственному желанию, усовершенствованию по части химии и химическим исследованиям в лабораториях Kolbe и Вюрца.

Результаты его работ во время пребывания за границей изложены в следующих напечатанных статьях: 1) о диамидосалициловой кислоте, 2) о действии цианокислого калия на однохлороуксусный эфир, 3) об окисях тиоэфиров, представляющих новый род сернистых органических соединений. По первому из этих трудов г. А. Зайцев 2-й приобрел степень кандидата в Казанском университете, а последняя работа удостоена Лейпцигским университетом степени доктора. Возвратясь в Казань, он в прошлом и текущем академических годах продолжал в химической лаборатории свои исследования над сернистыми соединениями и пришел к открытию окиси сернистого мэфила [метила] и ее основных свойств, а также к открытию мэфилсульфона и окиси сернистого эфила [этила], не достававших для полного параллелизма ряда мэфильных сернистых соединений с эфиль- ными. Результаты эти, вместе с описаниями некоторых других опытов, изложены г. Зайцевым 2-м в особой статье и заметке, которые печатаются в настоящее время в Ученых Записках Казанского университета. В текущем академическом году г. Зайцев 2-й, руководя в химической лаборатории аналитическими занятиями студентов, доказал успешностью этого руководства способности свои как руководителя». Завершая свое донесение, Бутлеров отметил, что «пример г. г. Морковникова ** и А. Зайцева до-

* После присвоения А. М. Зайцеву степени доктора в Германии стали предъявлять более жесткие требования к диссертациям.

** При поступлении в университет, по паспорту, он был именно Морковниковым, позднее добился исправления на «Марковни- ков». Бутлеров не всегда об этом помнил.

называет на деле возможность для кандидата камеральных наук сделаться хорошим химиком, с успехом разрабатывающим науку», а в заключение сказал, что Зайцев 1-й смог сам получить разрешение сдавать экзамены на степень магистра химии, теперь «представилось бы справедливым и возможным то изъятие, которое сделано для Зайцева 1-го, распространить на г. Зайцева 2-го...». Разрешение было дано.

В мае 1868 г. Бутлеров был избран профессором Петербургского университета, министр дал согласие на его перевод в октябре, а переехал он в Петербург лишь в январе 1869 г. А. М. Зайцев объяснял эту задержку тем, что «по ходатайству факультета и Совета Казанского университета А [лександр] М [ихайлович] был оставлен в Казани до 31 декабря для окончания начатого им в первое полугодие курса» [4]. Но известно также, что попечитель Казанского учебного округа просил министерство о такой отсрочке, чтобы Бутлеров «мог спокойно передать кафедру и лабораторию в Казани своему преемнику Мар- ковникову» [5]. Марковников уже отвечал за кафедру

химии в течение десятимесячного пребывания Бутлерова за границей и частично замещал его, когда тот, вернувшись, ограничился чтением специального курса. Однако только 19 ноября 1868 г. декан факультета Больцани официально предложил Марковникову принять от лаборанта Ломана химическую лабораторию [6]. Весьма вероятно, что хотели выиграть время, чтобы не сделать Марковникова единоличным преемником Бутлерова.

Научный авторитет Марковникова был уже неоспорим и признан, но, очевидно, имелись соображения и другого рода. Общий объем работы был для него очень велик, тем более что он готовил докторскую диссертацию. Еще большее значение для многих членов Совета университета (а на факультете — его декана) имели прогрессивные взгляды Марковникова и его характер. Биографы не скрывают, что Марковников «был остер и резок на язык, что при его вспыльчивой и увлекающейся натуре приводило не раз к ненужным столкновениям» [7]. Признано также, что в оценки им отдельных личностей «вносится иногда много субъективного и к ним следует относиться критически» [8]. Бутлеров знал это — он называл Марковникова то «спорщиком», то «большим спорщиком» [8, с. 226, 263], так что в целом многое препятствовало замещению Бутлерова одним Марковнико- вым [9].

Серьезно мог рассматриваться вопрос о выдающемся ученике Бутлерова А. Н. Попове, которого Бутлеров прочил к подготовке в магистры, когда он еще не закончил университет. Кандидатская диссертация Попова «По поводу сродства углеродного пая» (1865) имела большое научное значение и была высоко оценена Бутлеровым. Попова назначили хранителем музея [3, с. 38, 48], а через год он стал лаборантом фармацевтической лаборатории на медицинском факультете. Завершая магистерскую диссертацию на кафедре химии под руководством Марковникова, он мог рассчитывать на его поддержку. Но Попов был болезненным человеком с трудным характером.