Александр у края света

Холт Том

Никаких мнений ни у кого не оказалось, так что, к моему величайшему облегчению, все они вышли вон, оставив меня наедине с отложенным шоком, который мне еще час назад следовало из себя выпустить. Не забывай, что это был первый раз в моей жизни, когда я участвовал в бою и стал свидетелем жестоких, преднамеренных убийств. Для иллирийцев это было нормально, да и для большинства македонцев тоже. Они были солдатами и были прекрасно осведомлены об этой стороне жизни, в то время как я знал о ней не больше, чем об Эфиопии…

Я

читал о ней, в целом не сомневаясь в ее существовании и имея смутное и, вероятно, совершенно неверное представление о том, что она из себя представляет. Думаю, только к лучшему, что мне пришлось заниматься этим знакомым, почти уютным делом — умиротворением идиотских свар между глупыми моими собратьями.

Если бы я оказался среди них, имея возможность перевалить ответственность на кого-то другого, я бы уже лишился от страха всякого разумения. Когда мне удалось наконец собраться и одолеть жгучее желание заползти под кушетку и свернуться в тугой маленький шар, я смог заставить себя обдумать план необходимых действий.

Чисто теоретически, мы, Основатели, были не более чем представителями остальных колонистов, и всякое важное решение следовало принимать через Собрание, по достижении консенсуса. В пекло все это, решил я; важнейшим фактором было время, а если что и требовалось колонистам, так это знать, что все под контролем и ничего подобного более не повторится. Разумеется, если не создать у них этого ощущения, каждый из них пожелает высказать (а скорее — проорать) свое мнение, и если план с посольством не сработает, я со всей душой покорюсь их воле, хотя бы для того, чтобы снять с себя ответственность за руководство полноценной войной, которой возникшая ситуация рискует разрешиться.

Я некоторое время размышлял обо всем об этом, а затем позвал Феано, которая так и сидела в задней комнате.

— Все слышала? — спросил я.

Она кивнула.

— Когда оказывается, что самым разумным человеком среди главных граждан города являешься ты — это кое о чем говорит, — мягко сказала она. — С другой стороны, мысль о том, что пора паковаться и уезжать — может быть, самая лучшая…

— Окажи мне услугу, — прервал ее я. — Сходи позови Агенора и Марсамлепта, да скажи Марсамлепту прихватить с собой двенадцать надежных молодцов — во всей броне, но под плащами, и чтобы из оружия взяли только мечи. Попроси Эвпола заседлать лошадь. Сделаешь?

Она кивнула.

— Только этих двоих? — спросила она.

— Кого ты еще можешь предложить? — сказал я.

Она немного подумала.

— Полибий, — сказала она. — Я знаю, он Основатель, но он слишком робок, чтобы мешать, а тебе нужно взять с собой хотя бы одного из них, или остальные объявят тебе войну.

— Хорошо, — сказал я. — Это разумно. Кого-нибудь еще?

— Тирсения.

Я скривился.

— Да ладно тебе, — сказал я. — У меня и без него проблем

хватает.

Она покачала головой.

— Во-первых, — сказала она, — он понадобится тебе, чтобы переводить с иллирийского…

— Херня, — прервал ее я. — Я знаю иллирийский получше его. Если уж зашла об этом речь, то и ты тоже. И ручной хорек дочери Анфима.

— Кроме того, — продолжала она, грубо проигнорировав мои слова, — скифы знают его и доверяют ему, и было бы полезно иметь при себе кого-то, к кому они…

Я поднял руку.

— Погоди, — сказал я. — Что ты имеешь в виду — знают и доверяют? Как, чтоб мне провалиться, так получилось? За все эти годы мы с ними не имели никаких дел.

Феано слегка нахмурилась, словно поняв, что проболталась.

— А Тирсений имел, — ответила она. — Он торговец, не забывай, ему надо с кем-то торговать. Он заключал с ними сделки бог знает с каких времен.

— Да ну, — сказал я. — И что же это были за сделки?

— Зерно в обмен на масло, сушеную рыбу, посуду, еще кой-какие мелочи…

— И какие же это были «мелочи»?

Она пожала плечами самую малость слишком энергично.

— Ох, ну ты сам знаешь. Украшения. Всякая мебель. Одежда. Металлические изделия. Обычные товары.

Я уставился на нее.

— Металлические изделия, — сказал я.

— Ну да, металлические изделия, — сказала она. — Большие бронзовые кубки. Стойки для ламп. Изукрашенные нагрудники. Ты знаешь, что им…

— Ты имеешь в виду — доспехи, — сказал я.

— Немного доспехов. Такие узорчатые, декоративные, скорее символы статуса. И всего несколько штук.

Я задышал через нос.

— Прекрасно, — сказал я. — Тирсений продавал скифам доспехи и оружие в течение... сколько, ты сказала, лет он это делал?

— Я не знаю. И про оружие сказал ты, а не я.

— Значит, значительное время. Скорее годы, чем месяцы.

— Это очень популярные товары. Да они и сами умеют делать оружие не хуже. Даже и получше, на самом деле.

— А, так я все-таки прав насчет оружия, стало быть.

— Ты раздуваешь из мухи слона, — яростно сказала она. — Он не продавал им ничего такого, что они не смогли бы сделать и сами; а если бы они не купили у него, то купили бы в Ольвии или Одессосе. И вообще, это не более чем дорогие игрушки для нескольких главарей.

— Доспехи и оружие, — повторил я. — И ты знала об этом все это время и ни разу не нашла нужным упомянуть…

— И что? Я тебе о всяких разных вещах ничего не говорю. Знаешь, почему? Потому что они не важны. Эвксен, я сегодня видела дрозда. Эвксен, Калоника позавчера купила ведро мойвы. Эвксен, на моей запасной сандалии порвался ремешок…

— Хорошо, — я снова поднял руку. — Мы поговорим об этом попозже. Ты хорошо все обдумала и по-прежнему считаешь, что мне нужно взять с собой Тирсения?