Александр Золотая Грива 1
Шрифт:
– Добро, – произнес еще раз, – за то, что дорогую стрелу достал. За это жив останешься… Но и только! – зловеще добавил.
Руки стягивает волосяная веревка, хлыст обвивает шею и сильная рука тащит пленника к возам. Дружинники сбились в кучу, живо обсуждают подробности сражения с разбойниками, хвастаются трофеями. Один заметил Алекшу, крикнул:
– Кремень, почто полоненка взял? Князь не велел!
– Да пацаненок, с нами не дрался, чего там! А мне батрак нужен, за свиньями глядеть, – лениво ответил дружинник. Дернул за веревку, недовольно буркнул: – Шибче копытами шевели!
Красное усталое солнце наполовину тонет в земле, Алекша сидит на холодном
– Тебе подстилка не нужна. Ты в лесу и так привык спать, как зверь. Соломка нам нужна, людям. И глазищами не зыркай, а то вышибу!
И смачно харкнул ему на остатки рубахи. Кровь вскипела в жилах, огненной волной ударила в голову. Алекша ухватил за грудки, со всей силы швырнул. Холоп пролетел через весь сарай и с маху врезался в бревенчатую стену. Дерево негодующе хрустнуло, пыль с трухой посыпалась с потолка. Холопа отбросило обратно, он упал на спину. Широко раскинутые руки дрогнули несколько раз, больше холоп не шевелился. Сатанея от обиды, Алекша поворачивается к остальным…
Выйдя рано утром на крыльцо, княжеский дружинник Кремень увидел странную картину – дверь сарая, в котором ночевали холопы и пленник, широко распахнута. Поддерживая друг друга, выходят двое, в рваных рубахах, с синяками на все лицо. Третий чего-то замешкался в дверях. Раздается глухой хлопок, словно поленом стукнули по подушке. Третий холоп, нелепо размахивая руками, как гусь на взлете, помчался по двору. Споткнулся о корыто для свиней и с размаха шмякнулся в лужу, до полусмерти напугав хряка, мирно почивающего в самой середке. Кабан истошно заверещал, бросился бежать, дворовая девка с воплем шарахнулась в курятник, оттуда донеслось паническое кудахтанье, полетели куры, перья, что-то упало, загремело. Шум, вопли…
– Это чего! – грозно заревел Кремень, – это что такое, мать вашу! Сбесились сранья? Я вам покажу, где раки с перьями зимуют!
Крики как ножом обрезало, только куры еще долго всполошено кудахтали и обиженно взвизгивал хряк, жалуясь свиноматкам на людское свинство. Несмотря на дородность, Кремень легко сбегает с крыльца и направляется к сараю. Там уже собралась вся дворня. Два здоровенных холопа выволокли сопротивляющегося Алекшу. Остатки рубахи разорвались, клочья застряли в толстых пальцах. Сумел вывернуться, подставил ногу, локтем двинул в ухо и один холоп летит на землю. Второй широко размахивается, намереваясь дать в лоб. Алекша складывает пальцы в щепоть, коротко тычет в живот. Холоп придушенно охает, тощий зад с деревянным стуком врезается в утоптанную землю. В собравшейся толпе сверкнули вилы, кто-то замахивается топором.
– Не сметь! – рявкнул Кремень, – опустить оружие! Все прочь, за работу!
Недовольно бурча, холопы разбредаются. Кремень молча разглядывает стоящего перед ним пленника. Алекша остался в одних холщовых портках, по пояс голый. Кремень с видом знатока рассматривает телосложение. Он знал, какие мышцы толстеют от упражнений с мечом, секирой и булавой, какие от метания копья. Пленник выглядел очень хорошо, как боец.
– Ладно, – буркнул Кремень, – к свиньям не пойдешь. К другому приставлю.
По взмаху руки приблизились два гридня.
– В оружейную, – приказал он, – дать броню, палку и к старшине. Тот знает, что делать.
«Вот и замкнулся жизни круг, – философски думал Алекша, примеривая старые побитые доспехи, – опять за « болвана» для боярских деток». Невесело примерил деревянный
– Пшел отсюдова, оборва!
От неожиданности Алекша шагает вперед, шлем съезжает на глаза. Второй гридень хмыкает, смачный плевок шлепается на пол. Алекша медленно поворачивается, ладонь поправляет шлем.
– Выходи первым против меня, мешок с навозом. Этой палки, – показал он глазами на дубинку в руке, – для тебя как раз хватит.
– Эт завсегда можно, – цедит сквозь зубы гридень, – ежели Кремень дозволит.
Вышли на задний двор, под неяркое осеннее солнце. Толстая корявая береза еще укрывала наготу желтыми листочками, но большая часть осеннего наряда уже лежит на земле. Алекша становится в середину желто-коричневого ковра, оглядывается. Посмотреть на полоненного разбойника сбежалась вся дворня. Появился Кремень. В красной шелковой рубахе, рукава закатаны до локтей, на запястьях золотые браслеты. Черные просторные штаны заправлены в красные остроносые сапоги. По случаю прохладного дня поверх рубашки надета соболья безрукавка. Мельком глянул на Алекшу, спросил, не обращаясь ни к кому:
– Где Гоняло, мой старший гридень?
Из толпы дворовых выходит невысокий парень в кольчуге, подпоясан широким кожаным ремнем. На боку меч в простых деревянных ножнах. Белобрысый, курносый, даже глаза светло-желтые. Лицо пересекает наискось тонкий багровый шрам от половецкой сабли.
– Слушаю, хозяин, – коротко кланяется старший гридень.
– Вот тебе « болван», – окая, гудит басом Кремень, – учи своих. «Болвана» не калечить и не убивать, понял?
– Понял, хозяин, – еще раз поклонился Гоняло.
– Ну, тогда приступай, – махнул рукой Кремень.
Гоняло опять склонился. Разогнулся, только когда красная рубаха хозяина скрылась за углом.
– Эй, Говняло… или как там тебя… назначь вон того, косорылого, – крикнул Алекша, не давая раскрыть рта старшему гридню.
В толпе дворовых кто-то ахнул – оскорбление услышали все. Гоняло сильно побледнел, желваки забегали под кожей, как растревоженные мыши. С трудом раздвинул бескровные губы:
– Хозяин велел не убивать, но… это последняя просьба приговоренного к смерти? Уважу!
– Уважь, уважь, ага, – торопливо сказал Алекша. Понимал, что, несмотря на приказ Кремня, гридни все равно забьют насмерть, не сегодня, так завтра, хотел побыстрее все закончить, потому и оскорбил так явно.
– Я должен этому мешку с навозом, – ткнул пальцем на того гридня, что ударил его в оружейной, – верно, косорылый?
Весь красный от злости, гридень только мотнул головой. Просьба « болвана» для Гонялы ничего не значила. Рука потянулась к мечу и жесткая, вся в мозолях, ладонь легла на рукоять, но что-то в бесшабашных глазах полоненного разбойника насторожило. Старший гридень не то что бы испугался, просто… решил не торопиться и потому кивнул тому, кого пленник назвал косорылым – начинай, мол. Гридень не спеша, вразвалочку пошел на Алекшу, на ходу вытаскивая меч и нехорошо улыбаясь. Все было рассчитано на публику и дворня дружно загомонила, посыпались шуточки, подбадривающие выкрики и советы, как быстрей расправиться с наглым лиходеем. Гридень так занят вниманием дворовых, особенно девок, что едва не раскланивается на ходу. На пленника с простой палкой и деревянным щитом даже не смотрел, а зря. Алекша сжался, как стальная пружина, тело окаменело в предчувствии короткой смертельной схватки. Замер и только глаза неотрывно следят за руками гридня, двигались, как и он. Гридню остался еще шаг до дистанции боя. Продолжает улыбаться, встряхивать чубом. Шлем залихватски сдвинут на затылок…