Александр Золотая Грива 1
Шрифт:
– Ежели улитки нападут, оборонимся или нет? Как думаешь, Митя? – задумчиво спросил Вышеслав брата.
– Конечно, – уверенно ответил Мстислав, – Алекша не даст нам погибнуть лютой смертью, всех равликов поубивает.
– Ох, не знаю, не знаю… – лицемерно вздохнул Вышеслав, – Алекша богатырь известный, но ведь и улитки зверюги страшенные. Ох, боюся я, боюся!
Глеб и Всеслав ржут во все горло, слезы вытирают, едва с коней не падают. Украдкой хихикают дворовые и даже Твердослов улыбается в густую бороду. Алекша стоит красный, как вареный рак, вертит в руке громадный нож, не зная, что делать. Твердослов подошел, сунул нож в правый сапог и мотнул головой – в седло!
– По коням! – зычно скомандовал боярин и маленький отряд тронулся.
Алекша вскоре забыл о конфузе и любопытно осматривался. Вокруг лес, темный, старый, с буреломами и оврагами. Дремучая чащоба простирается по всей Киевской Руси и только по берегам
Алекша оживленно вертел головой. Вот знакомая трава, лечебная, а вот плохая, такой хорошо стрелы натирать, зверя сразу лишит сил. Он слушал пение невидимых птиц, смотрел на игру солнечных пятен на листве и совершенно забыл, куда и зачем едет. Да и чего ему, сироте, задумываться о поездке, его в Киеве никто не ждет. Вдруг прямо над ухом раздался страшный волчий вой! Алекша всполохнулся, нелепо замахал руками. Пытаясь удержаться в седле, глупо задергал ногами и перестал чувствовать стремена. Вокруг захохотали, свистнула плеть. Конь под Алекшей взбрыкнул, помчался по дороге, вломился в кусты.
Мальчик потерял поводья, вцепился в гриву и изо всех сил сжал ногами конские бока. Лошадь несколько раз больно зацепилась за сучья, ударилась и совсем сбесилась. Нелепо выбрасывая ноги и высоко вскидывая зад, стала как-то боком ломиться сквозь кусты, бросилась прямо, не разбирая пути. Через несколько мгновений вынеслась на маленькую круглую полянку и поскакала вперед, снова вломилась в гущу и скачка продолжилась. Алекша сжал глаза, закрыл рукой. Его бросало, больно колотило о стволы, острые ветки норовили разорвать лицо и выбить глаза. Он вцепился рукой и ногами и молил всех богов, что б не дали свалиться. Внезапно лошадь резко стала. Как в странном сне, мальчик почувствовал, что его отрывает от седла и он летит вперед и вверх. Несколько раз что-то жесткое и колючее зацепило за штанину, слышен треск. « Сейчас упаду и погибну!» – мелькнула паническая мысль. Почувствовал приближение тверди, инстинктивно сжался.
Он рухнул на землю, толстый слой мха спружинил, подбросил. Покатился по склону, несколько раз больно стукнулся о корни – снова ухнул в пропасть, как почудилось. Лететь до дна второй ямы оказалось дольше. Ударился оземь так, что дыхание вырвалось с коротким стоном и пропало… вокруг темно… страшное зеленое чудовище молча душит толстыми лапами. Влажные, пахнущие болотом, гнилью, они зажимают лицо, давят грудь. Жить осталось – от вдоха до выдоха. Алекша рванулся что было сил… и обнаружил, что он стоит на малюсенькой полянке, почему-то на коленях. Поспешно поднялся, огляделся. На лицо налипло травы, стряхнул. Быстро повернул головой туда-сюда – никого. Вокруг тихо, неслышно пения птиц, стрекота насекомых. Тишина такая, словно жизнь навсегда ушла отсюда и только он, единственный здесь, стоит и оглядывается. Вокруг густой темный лес. Сверху робко пробиваются редкие лучики солнца, словно тонкие желтые прутики. Прохладно, влажно и тихо. Алекша вспомнил дурацкую шутку княжича, как всем стало весело и такая обида взяла, что решил не возвращаться обратно, а идти самому. « Сам доберусь до Киева, не маленький. А с этими больше не пойду, ведь опять смеяться начнут. Да и вообще, ну их»! – подумал он и неторопливо побрел – как ему казалось! – к Киеву.
Медленно шел наугад, туда, где меньше кустов и хоть немного видно. Сучья раздирают одежду, тяжелые влажные ветви хлещут по лицу. Тучи кровожадных комаров облепили так, что невозможно открыть глаза как следует, приходиться постоянно нелепо махать руками, вытирать лицо и размазывать по щекам собственную кровь. Больно, гадко и сыро… Это продолжалось бесконечно долго, Алекша уже перестал понимать, куда и зачем он идет. Он устал, проголодался. Захотелось сесть и зарыдать от безысходности, только вот некуда – кругом сырой мох и прелые прошлогодние листья. Почти ничего не соображая, вываливается на маленькую полянку и от неожиданности чуть было не падает – кусты внезапно кончились. С трудом открыл заплывшие
Прямо перед ним в неподвижном теплом воздухе висит три скелета. На желтых костях сохранились клочья одежды, у одного разорванный сапог еле держится на ноге, а из него выглядывают сгнившие пальцы с острыми ногтями. Желто – серые черепа склонены к земле, неподвижно глядят на Алекшу черными глазницами. Сквозь ребра видно, что неизвестных повесили не за шею, как обычных висельников, а дубовыми крючьями за ребро. Так умирают долго и мучительно. Слетаются вороны и начинают безжалостно долбить твердыми клювами лицо. Особенно воронам нравятся глаза – с одного удара пробивают закрытые веки и еще живой человек чувствует, как у него выбивают сначала один глаз, потом другой. Затем настает черед мерзких зеленых мух. Они слетаются неизвестно откуда тучами, облепляют все тело и торопливо пьют еще свежую кровь, тут же спариваются и откладывают яйца, а человек еще жив. И так продолжается долго, очень долго…
Ветер дунул чуть сильнее. Один скелет медленно, с тихим скрипом повернулся, будто возжелал получше рассмотреть несчастного человечка, посмевшего забрести в гости. Алекше не было страшно. От усталости и голода чувства притупились, только легкое беспокойство, что забрел куда-то не туда и даром такое не пройдет. Так и стоял, нелепо придерживая грязными пальцами распухшие от комариных укусов веки. « Ну и пусть, – устало подумал мальчик, – что будет, то и будет. Подумаешь, скелеты. Кости на ниточках!» Медленно повернулся и побрел прочь. Нисколько не удивился, когда на самом краю полянки обнаружил еле заметную тропку. Не оглядываясь на скелетов, пошел по ней, авось куда выведет.
Смеркалось. Алекша с трудом различал тропку, шел скорее на ощупь, ногами чувствуя утоптанное. В маленьком тусклом солнечном пятне заходящего солнца заметил лечебную травку, торопливо поднял, растер в ладонях. Почувствовав резкий запах кислого, налепил на закрытые глаза и так минуту постоял неподвижно. С трудом разлепил веки. В глазах режет и щиплет, но опухоль немного спала и он уже может смотреть, не поднимая пальцами век, словно дурак, обкусанный дикими пчелами. Настроение сразу поднялось, захотелось есть. Живот громко, на весь лес, квакнул. Голодные кишки в ответ тоненько зарычали, поддерживая требования хозяина, на что-то там нажали и рот мальчика наполнился густыми, вязкими слюнями. Алекша завертел головой, словно пытаясь найти что-то съестное, как будто он в лавке с харчами, но вокруг только темнеющий лес. Вздохнул, пошел дальше – тропа куда ни будь выведет. Незаметно совсем стемнело. Тьма свалилась такая, что не видно вытянутой руки. Что-то глухо взвыло, дико хохотнул филин в вышине. Вдали высветились горящие желто-синим цветом глаза, наверно, ночного чудовища!
Алекша от страха присел на корточки, как кот на песок и судорожно провел руками по влажной траве в надежде отыскать хоть палку. Вместо палки рука наткнулась на гнилой гриб. Ничего не соображая, сдавил. В ладони мерзко чавкнуло, холодная жижа потекла между пальцами. Рот раскрылся для испуганного вопля, уже воздуха набрал… как вдруг горящие глаза чудовища сдвинулись вплотную, словно оно внезапно сильно окосело, затем один глаз полез вверх и погас, а второй уплыл вбок. « Светлячки, фу ты! – понял Алекша с несказанным облегчением, – разругались, козявки несчастные. Хорошо, что быстро, а то пришлось бы… не знаю что делать!» Он повертел головой – вокруг появилось множество светящихся точек, маленьких, почти незаметных и больших. Они медленно перемещаются по земле, в воздухе, некоторые поднимаются ввысь и исчезают. «Ну, если уж жуки ничего не боятся в лесу, то мне-то уж и подавно не стоит пугаться», – приободрился мальчик. Он даже улыбнулся нелепому страху перед ночным лесом и храбро сделал шаг. К лицу припало что-то легкое, с капельками влаги и чьи-то малюсенькие ножки быстро пробежали по щеке. Смахнул паутину вместе с паучком и пошел, но теперь уже вытянув руки. Некоторое время так и шел, обтирая ладонями все листья на кустах и собирая паутину, высохших козявок и сухие листья. Среди блеклых огоньков светлячков вспыхнул один, яркий, рыжий. Он не исчез, не уплыл в сторону, а горел ровно, сильно.