Александр. Великий поход - 3
Шрифт:
Перс ничего не требовал для себя, а только предлагал поделить пополам, всю его огромную империю. При этом македонцам полностью отходила Малая Азия вплоть до Евфрата, вся прибрежная часть Передней Азии и Египет. В знак добрососедских отношений Дарий предлагал в жены Александру свою дочь Статиру и сто талантов золота в придачу. Кроме этого предполагалось заключение союзнического договора о помощи каждой из двух держав в случае нападения на них третьей страны.
С горящими глазами смотрел на своего молодого повелителя Пармерион, ожидая радости и восторга на его лице от столь потрясающих известий. Но к своему огромному разочарованию прочел только гнев и пренебрежение.
– Что мы ответим Дарию?
– испуганно произнес Пармерион, боясь даже помыслить о продолжении войны после таких комфортных условиях мира.
– Негоже мне торговаться с тем, кого я полностью разбил, и кто был вдохновителем убийства моего отца. Надеюсь, ты не забыл этого Пармерион.
Кровь отхлынула от лица полководца от столь оскорбительного упрека, что-то пискнуло в груди, но македонец гордо промолчал, не отвечая на сказанное.
– Дарий щедрой рукой отдает нам все то, что мы и так заняли, заплатив за это жизнями и кровью своих солдат. Как благородно с его стороны предлагать мне руку Статиры находящейся у меня в плену. Что мы имеем в чистом доходе? Сто талантов, тогда как сокровища Суз, Вавилона и Экботан во стократ больше этой жалкой подачки.
Пармерион озадачено молчал, с удивлением открывая для себя эти новые планы царя, о существовании которых он даже не догадывался.
– Так неужели мы должны довольствоваться милостивым предложением уже не раз битого нами противника, у которого полностью сломлен боевой дух, о чем наглядно говорят его жалкие попытки заключить с нами мирный договор. Подобно своему предку Дарию Гистаспу, которого сами персы называли менялой, он ловчит и пытается выторговать для себя то, что не может защитить с оружием в руках, как это делали великие цари Кир и Камбиз.
Царский взор сиял праведным гневом и Пармерион с огромным сожалением в душе начинал осознавать, что его надежды на скорый мир канули в Лето. Никогда еще за все время похода царь не был так возбужден и агрессивен как сейчас. Единственный раз в таком состоянии старый полководец наблюдал Александра в день гибели Филиппа, когда сын проявил не дюжие способности организатора захвата верховной власти в стране.
Видя столь явную растерянность Пармериона, царь обрадовался, радуясь появившейся возможности показать себя перед тем, кто по-прежнему считал себя мудрым наставником при молодом царе.
– Как не бывает на свете двух солнц, так и не может быть в таком большом царстве как персидском двух царей, даже породненных друг с другом. Я не желаю дать возможность своему врагу длительной передышки, за которую он сможет создать совершенно новую армию и разложить мою денежными подачками. Что ты скажешь на это?
Все собравшиеся на военный совет стратеги и таксиархи затаили дыхание, сумеет ли мудреный жизнью человек найти весомые аргументы против пылкой речи Александра. Пармерион степенно развернул свою богатырскую грудь и с максимальной значимостью и одновременно с подкупающей простотой сказал.
– Если бы я был Александром, я бы согласился на предложение Дария. Оно разумно и выгодно нам, ибо дает гораздо больше, чем мы хотели получить, начиная свой поход в борьбе за Ионию и Малую Азию.
Все сидевшие моментально перевели свой взгляд на Александра в ожидании его ответа. Ученик Аристотеля не подкачал. Снисходительно улыбнувшись, он произнес.
– Если бы я был Пармерионом, то тоже, наверно бы согласился на это предложение. Но я Александр, царь македонский, у которого персы убили отца Филиппа и эта пролитая кровь никогда не позволит мне заключить мир с Дарием.
Вздох понимания пронесся по рядам македонцев, и они как один подняли вверх свои руки, в знак поддержки своему кумиру. Обрадованный решением своих командиров, Александр быстро покинул шатер и вышел к стоявшему возле него войску.
– Солдаты!
– звонко начал он.
– Персидский царь предлагает нам сто талантов золотом в обмен на то, что мы закончим поход. Сто талантов из той огромной золотой кучи, что находится в царских подвалах Вавилона и Суз в каждом из этих городов. Эта куча полностью позволит каждому из вас вернуться домой богатым человеком, купить дом, рабов, выгодно жениться и уже никогда в жизни не нуждаться ни в чем.
Эту жалкую подачку нам предлагает человек, который подобно испуганному зайцу бежал с поля боя, бросив на произвол судьбы свою жену и близких, походную казну и даже свое оружие. Он пытается прельстить нас этими ста талантами в надежде, что мы возьмем её и повернем обратно в свои горы радостные оттого, что её получили.
Неужели он прав и вы те, кто без страха громили персов при Гранике и Иссе повернете обратно тогда, как есть прекрасная возможность отомстить персам разоривших в старину дома и земли ваших предков. Неужели они не дождутся на берегах Ахерона радостной вести, что их славное дело наконец-то завершено и жестокий враг наказан ответным разорением его земель и разрушением городов, которые, никогда, прежде не тревожил иноземный солдат.
Я призываю вас отомстить нашему заклятому врагу за разорение Эллады и Македонии и навсегда перенести их счастье в наши земли вместе с золотом и богатством ожидающее нас в Персии.
Громогласный гул одобрения и радостных возгласов был ответом на пламенную царскую речь перед воинами.
– Пармерион, - громко возвестил царь своему полководцу.
– Сообщи ответ моего войска персидским послам и передай Дарию, что бы ждал нас в гости.
Воины с хохотом поддержали ответ своего царя, и старый полководец был вынужден покинуть лагерь.
С горестным чувством разочарования и непонимания возвращался Пармерион в Дамаск, откуда, совсем недавно он летел на крыльях радости. Впервые в жизни он потерпел поражение там, где предполагал найти твердую поддержку.
– Видно я чего-то перестал понимать в этой жизни - скорбно пожаловался он своему сыну Филоте, повествуя тому, как принял его известие о возможности заключить мир молодой царь перед руинами Тира.
Глава IV. Смерть и рождение надежд.