Александр. Великий поход - 3
Шрифт:
По обычаю, перед штурмом состоялось жертвоприношение, которым руководил верховный жрец македонского войска Арисандр. Царь почтительно стоял рядом с ним, когда пролетающая над жертвенником хищная птица уронила на голову царя маленький комочек земли.
Будущий потрясатель Вселенной сильно испугался и потребовал, что бы жрец растолковал ему это знак богов. Хитрый Арисандр уже дававший подобные толкования при осаде Галикарнаса и Тира с важным видом сообщил, что город будет взят, но есть опасность, что царь получит рану.
Этих слов прорицателя было достаточно, что бы Александр отменил штурм, и
Столь неожиданные действия со стороны персов имели хороший эффект и вскоре положение македонских отрядов стало угрожающее. Едва шум схватки и крики о помощи достиг ушей царя, как он, позабыв об осторожности, ринулся в бой во главе щитоносцев в тот участок боя, где персы особо энергично теснили македонцев.
Появление царя в самом опасном месте боя спасло положение. Увидев своего кумира рядом с собой, македонцы с утроенной силой набросились на врага, позабыв о своем бегстве. Александр подобно яркой молнии атаковал вражеские ряды, вселяя веру и уверенность, в своих солдат.
В самый разгар схватки, пущенная со стены Газы тяжелая стрела пробила царский панцирь, но Александр продолжал упорно сражаться, не обращая никакого внимания на ранение. Так продолжалось некоторое время, но затем царь рухнул, и воины поспешили отнести его в лагерь.
Видя как одетый, в красный плащ полководец упал посреди битвы и, услышав громкие стенания воинов, Бетис решил, что царь убит и победа осталась за ним, но перс ошибался. Молодость и хорошее лечение со стороны царского лекаря Филиппа сделало свое дело, и вскоре Александр уже объезжал войско под радостные крики солдат.
Временно выбыв из руководства осадой, Александр передал командование войсками стратегам Кратеру и Птоломею. Они прекратили обстрел стен города, сосредоточив все внимание на подкопе. Осадные мастера хорошо знали свое дело, и вскоре стена рухнула, открыв македонцам путь в сердце Газы.
С радостными криками солдаты бросились на штурм города, но встретили такое ожесточенное сопротивление в узком проеме пролома, что были вынуждены отступить. Еще дважды, под прикрытием баллист и катапульт македонцы пытались штурмовать непокорную Газу, но каждый раз были вынуждены отходить от ее стен, неся ощутимые потери.
Неудачи его помощников, сильно расстроило Александра, и едва встав на ноги, он сам решил возглавить атаку. Появление полководца придало силу его солдатам и они, не считаясь с потерями, сумели ворваться в город, где завязались жестокие уличные бои.
Особую жестокость порождало новое ранение Александра, которое он получил в схватке на валу. Выпущенный из пращи камень, так сильно ударился в поножи Александра, что перебил часть костей голени и царь захромал.
Узнав об этом, озверелые солдаты вырезали все мужское население города, начиная от младенцев и кончая стариками, в общей численностью около девяти тысяч человек. Взятых в плен арабов и персов, публично казнили перед крестом, на котором был распят Бетис, попавший в руки македонян, будучи дважды раненым. Уцелевших женщин царь приказал продать в рабство, жестоко мстя населению Газы за тех сто с лишним воинов, которых потерял при ее осаде.
Слабым утешением для Александра стал ладан, мирра и смирна захваченная солдатами в подвалах дворца правителя Газы. Всего благовоний было взято более чем на пять тысяч талантов. Вся сказочная добыча была немедленно отправлена в Македонию на подошедших судах македонского флота.
От себя лично, Александр отправил в Пеллу на двести талантов ладана и пятьдесят талантов смирны, своему воспитателю Леониду, зная его прижимистость при совершении обряда жертвоприношения.
Вспоминая, как Леонид упрекал его в расточительстве, когда юный царевич бросил, целую пригоршню благовоний в огонь, Александр сделал короткую приписку к своему дару. 'Я посылаю тебе благовония в изобилии, что бы ты был более щедр к нашим богам'.
Так закончилась осада Газы, которая продолжалась полтора месяца, вместе с которой Александру покорилась вся Палестина, включая небольшой еврейский город Иерусалим. Свернув походные палатки и шатры, не дав войску долго засиживаться на одном месте, македонский монарх выступил в сторону Пелузии.
Глава V. Мирное покорение страны большого Хапи.
Направляя свое войско в Египет, Александр рассчитывал, что не встретит там сильного сопротивления. В отличие от Финикии и Палестины находившейся под властью персов почт двести лет, в Египте постоянно тлел очаг сепаратизма, который время от времени разгорался.
Последний раз он был подавлен за десять лет до начала большого восточного похода македонского царя. Покоряясь в очередной раз персидской силе, египтяне продолжали надеяться, что по прошествию времени, они все-таки смогут сбросить со своих плеч чужое ярмо власти. Которое было недостойно для египтян, чья история государственности исчислялась тысячелетиями.
Положение персов в отрезанной от остальной территории царства сатрапии было действительно шатким, однако вступая в Египет, молодой полководец сам попадал в щекотливое положение. Ведь вместо власти персов, он намеривался установить в Египте свою власть, что по большому счету не приносило никакой выгоды египтянам. Один чужеродный правитель сменял другого и значит, угли египетского сепаратизма оставались не потушенными.
Сложность своего положения понимал Александр, который после взятия Газы ломал голову, как себя вести в такой важной стране как Египт. Об этом знало все близкое окружение царя, но привыкшие к битвам стратеги не могли оказать ему дельной помощи на этом фронте борьбы. И тут, настал звездный час Эвмена. Видя беспомощность остальных друзей македонского царя, он пообещал ему найти решение этой задачи.
Сам Египет был нужен Александру по двум важным причинам. Первая, заключалась в том, что с взятием под свой контроль дельту Нила, он полностью лишал персидский флот Фарнабаза от всех баз снабжения. Делая его пребывание в Срединном море совершенно ненужным в продолжавшейся войне. После этого единственной опасностью в тылу Александра оставались спартанцы, но в этом вопросе он полностью уповал на стратега Антипатра.