Александра
Шрифт:
— Договаривались.
— Ты знал на ком женишься?
— Знал.
— Тогда, я надеюсь, больше не услышу от тебя слов, не пущу, запрещаю, это делать тебе нельзя. Я очень Иван, на это надеюсь. Иначе вся наша любовь и семья перестанет существовать.
Иван молчал, видела, как желваки играли у него на скулах. Решила смягчить, всё же я задела его мужское достоинство и эго. Погладила по голове, поцеловала в макушку.
— Вань, пожалуйста, я не хочу с тобой ругаться и сорится. Я тебя очень люблю. Но ты должен понять,
— Да, Саш. Я просто не хочу, чтобы ты подвергалась хоть малейшей опасности. Ты уедешь туда, а сынок наш?
— Сын останется здесь, с бабушкой и дедушкой, со своей тёткой. Кстати, Елена может и нашего сына покормить грудью. Так что наши с ней сыновья будут не только по крови родные, но и молочными братьями. И раз уж ты здесь, тогда вместе поедем на Дон. Заодно мне в Тулу нужно. Будем там оружейное производство налаживать. Я туда Петра Фрязина хочу переманить. Предварительно я с ним разговаривала.
— А Государь разрешит?
— Что разрешит?
— В Туле оружейные избы ставить? Тула, это пограничье.
— Я думаю, разрешит. Я сумею его убедить. Тула подходит как ничто лучше. Там богатые залежи железных руд. Есть много леса, древесный уголь делать. Тулу укрепим. Вместо деревянных стен, сложим каменные бастионы. И уже опираясь на Тулу и ряд крепостей, таких, какие мы сами сейчас стром на Дону, можно начать наступление на степь. На тех же ногаев и на казанцев. Вообще хорошо бы взять под полный контроль всю Волгу. Поэтому и Казань, и Астрахань брать придётся.
— Зачем, Саша, брать Казань?
— Я же сказала, нам Волгу нужно брать под полный контроль. Она ключ к Каспию. А через Каспий можно попасть в Персию. И это очень важно. В Персии хлопок закупать.
— А зачем он нужен, этот хлопок?
— Из хлопка много чего нужного можно сделать, Ванечка. Это и одежда, и новый порох. Бездымный, который мощнее черного. Да и другие товары везти из Персии можно будет беспрепятственно.
— Саша, ну ты скажешь тоже. Казань вон какие стены с башнями имеет. Там много крови прольётся. Не сдюжим. Да и ногаи с крымчаками могут ударить.
— Плевать какие там у неё стены. И на ногаев плевать с крымчаками. Этих умыть кровью нужно так, чтобы пару лет, как минимум сидели раны зализывали и не дёргались в нашу сторону. А за это время взять Казань и Астрахань. Стены у Казани высокие и тонкие, не рассчитанные на противостояние артиллерии. Так что разбить их пушками можно достаточно быстро.
К нам в светлицу зашли Фёдор Мстиславович и Евпраксия Гордеевна. Я спокойно продолжила кормить сына. Он ещё не на сытился. Свекровь смотрела и умилялась. Вяземский старший тоже был доволен. Ну а как. У него уже двое внуков. Род увеличивается, и есть уже третье его поколение. Наконец малыш насосался и отвалился от титьки. Я спрятала грудь. Вытерла платочком ротик младенца.
— Сашенька, дай внучонка мне. — Протянула свекровь руки к моему сыну. Я передала его. Она начала покачивать и сюсюкаться.
— Спасибо тебе, Александра, за внука. — Проговорил боярин, оглаживая себе бороду. Потом склонил голову к своей жене, глядя на внука. — Наша порода, Вяземская. Сразу видно. Вон, нос то мой!
— Твой, твой. — Проворчала свекровь. — Куда уж без носа твоего, Федя.
— И подбородок тоже. — Не унимался свёкр. Я только усмехнулась.
— И это тоже. И уд твой. Можешь не сомневаться. — Улыбаясь, покачивала маленького боярыня.
— Ну а как ещё то? Муж он. Боярыч! Вяземский. Чай не девка. Была бы девка, тогда твоё бы было всё и срам тоже, Евпраксьюшка.
Мы с Иваном засмеялись. Свекровь, улыбаясь и покачивая головой, ответила:
— Охальник, ты батюшка. Разве можно так, дитё он ещё совсем маленькое.
— От этого он не перестаёт быть мужем. — Не остался в долгу Фёдор Мстиславович. — Александра, как сына то хотите с Иваном назвать?
— Вячеславом, батюшка. Если вы с матушкой не против.
— Нет. Не против. Значит в честь родителя вашего с Еленой?
— Да, батюшка.
— То доброе дело. Родителей помнить надо и чтить, ибо они живут в нас, потомках своих.
Как только ушли старшие Вяземские, а я уложила сына спать, Иван тоже вышел, ко мне прибежала Ленка.
— Сань, дай посмотреть маленького.
— На своего не насмотрелась?
— На своего насмотрелась. На твоего хочу ещё посмотреть.
— Что значит ещё? Ты что, видела его раньше?
— Конечно, когда ты спала без задних ног.
— Смотри. Вон он в люльке спит. — Елена подошла к люльке. Смотрела на младенца умильно. Потом села ко мне на кровать.
— Сань, согласись, они такие хорошенькие!
— Соглашусь. — Улыбнулась и пристально смотрела на подругу.
— Ты чего на меня так вытаращилась, словно я тебе пол получки должна?
— Лен, я через пару-тройку дней уеду. Так что кормить Славку, будешь вместе со своим Андрейкой.
— Куда это ты собралась, неугомонная?
— На Дон. Туда, где крепость строят.
— Ты с ума сошла? Там сейчас такое творится! Татары там во всю шлындают.
— Ногаи. Пока ногаи. Но думаю, крымчаки скоро должны пожаловать. И казанцев со счёта не сбрасывай.
— Тогда тем более. Точно с ума сошла.
Я встала, подошла к окошку. Смотрела как возводили кирпичные стены вокруг резиденции Вяземских. Заменять деревянный частокол начали ещё в апреле, выкопав ров под фундамент. Сейчас клали стены и возводили оборонительные башенки.
— Нам в этом году надо закрепится на Дону. Крепость выстроим я и тебя туда заберу. Там производства свои делать будем. И ещё в Туле. Но твою химию именно там, на Дону. Подальше от всех.
— Ну так пусть мужики там суетятся! Ты то чего туда сейчас лезешь? Вот построят и поедем.