Александра
Шрифт:
— Вась, успокойся. Я тебе обещаю и клянусь, что ни один мужчина не коснётся меня. Я принадлежу только тебе. — Я видела, что он борется с собой. Василий отвернулся. Подошёл к окну и замер, глядя в него. Я подошла к нему и прижалась к его спине. Обняла его.
— Василий. Пожалуйста, ты должен мне верить.
— Я верю тебе, Саша. Просто… Пойми, такого на Руси ещё не было никогда.
— Всё когда-то бывает в первый раз.
На следующий день, когда я уезжала, он стоял на крыльце. Я подошла к нему и прижалась. Обняла. И плевать мне было кто и что подумает. Мы так и стояли с ним обнявшись. Он, обнимая, гладил меня по голове.
— Вась, приготовь
— Приготовлю, Саша.
А ещё вспомнила, как после монастыря меня дождались Агиш Ширин и Хаджике Мансур. Они принесли мне клятву верности на Коране.
— Искандер Султан, что нам дальше делать? — Спросил Агиш.
— Надеюсь, не все Гераи умерли?
— Нет. Остались его дети. — Хаджике смотрел на меня вопросительно.
— Отлично. Значит так, ханом ставите самого никчёмного Герая. Пусть занимается своим гаремом и пьёт вино. Вы меня понимаете. Но не расслабляйтесь. Даже самый слабый с виду отпрысок правителя может стать сильным. Вы должны этому воспрепятствовать. Нового хана контролируйте от и до. Вплоть до того, какая жена ему будет греть ночь в тот или иной раз. Для османов всё будет соблюдено. С виду вы им вассалы. И они сильно дёргаться не будут до определённого момента. Пусть успокоятся. Тем более, у них и так много проблем, на востоке. Персы их выбили из половины Анатолии. Как бы шахиншах не перешёл в наступление и не вторгся уже на территорию империи самих осман. Контролируйте хана и ждите сигнала. Обещаю вам прибыль и обогащение. На Русь не ходить. Узнаю, что кто-то из вас пошёл, пеняйте на себя. Уничтожу под корень.
С тем они и уехали. Вскоре они избрали нового хана…
— Королева Александра, сыграй нам что-нибудь? Спой. — Услышала я Паулу. Открыла глаза. Девушка стояла напротив меня протягивая мне мандолу. Вокруг уже не танцевали. Стояла тишина. Они все смотрели на меня.
— Сань, спой нам. — Попросила Елена. Я взяла мандолу в руки. Поиграла на ней. Оглядела окружающих. Они ждали. Все они ждали. Смотрели с надеждой.
— Хорошо.
Встала, пальцы ударили по струнам и я запела:
Может, зажглась любовь
В счастливых глазах моих,
Слышишь,
Сердце забилось в такт.
Боишься спугнуть,
Не веришь, не дышишь,
Не обмани, не пропади,
Ведь это всё тебе, знаешь.
Нежность моя не растеряна,
На семи ветрах не развеяна,
По пустякам не разменяна,
Я ждала тебя,
Только тебя, слышишь.
Как это важно и дорого
Отыскать любовь среди холода,
Снова любить и дарить тебе
Целый мир под названием «Я».
Постепенно запиликали лира до браччо и басоля. Они все, кто был рядом, молчали и просто слушали. Слушал весь лагерь. Стояла тишина. Был только мой голос, звук мандолы и пиликанье лиры до браччо и басоли. Ваня Васильчиков, слушая сжимал в руке ладошку Паулы, Василий обнимал за талию Елену. Ксения замерла, Агнешка. Рыцари и воины. Все просто слушали, как заворожённые.
Видишь, глаза мои
Два океана: любовь и верность,
Скажут без слов они
То, что тебе услышать хотелось.
Не отпусти, не пропусти,
Ведь это всё тебе, знаешь.
Нежность моя не растеряна,
На семи ветрах не развеяна,
По пустякам не разменяна,
Я ждала тебя,
Только тебя, слышишь.
Как это важно и дорого
Отыскать любовь среди холода,
Снова любить и дарить тебе
Целый мир под названием «Я».
Когда смолкли последние слова и аккорды, ещё какое-то время стояла тишина. Агнешка заплакала. Я поставила мандолу на землю, облокотив её на своё кресло. Подошла к княжне.
— Агнеша, ты чего плачешь?
— Простите, Ваше Величество. Такая сильная любовь. Что у меня слёзы сами побежали. Разве можно так любить?
— Можно, Агнеша. Придёт время и ты сама так же полюбишь. Поверь.
— А ты уже так любишь?
— Да. Уже люблю так. И именно ему эта песня посвящена.
— Это Великий Князь Московский?
— Он.
Она улыбнулась сквозь слёзы.
— Агнеша, я такая же как и ты. Живой человек. Которая тоже любит. Дышит, живёт. И хочет быть любимой. — Сказала ей. Обняла её. Она прижалась ко мне.
— Ты самая лучшая королева. Я очень рада, что нахожусь рядом с тобой. — Проговорила она.
Обнимая её и поглаживая, посмотрела на Ленку. Та улыбалась. Показала мне большой палец. Потом подняла вверх руку, сделав пальцами знак «Виктория» и закричала: «Даааа!»
Остальные все подхватили этот клич. Я оглядывала их всех. Георг улыбался, как и князь Пандольфо. Они тоже подняли вверх руки и сделали пальцами знак «Виктории». Закричали: «Да!» Вокруг нас сгрудились многие. И простые воины тоже. И мои кадеты, и княжьи ратники. Это была какая-то эйфория.
На следующий день, Митрополит, прибыв в лагерь, вызвал меня к себе.
— Александра, что это вчера было?
— А что вчера было?
— Непотребство. Бесовские пляски какие-то.
— Никаких бесовских плясок. Тебя, Владыко, не верно информировали.
— Что сделали?
— Донесли шпионы неверные сведения. Гнать тебе их надо. Всё было прилично. Люди просто веселились. Или что? Молится всё время надо? Но мы не монахи и не монашки, Владыко. Мы люди, которые хотят любить и быть любимыми. Хотят веселится, пока молодые, петь, танцевать. Что в этом плохого? Я лично ничего плохого не вижу. Подожди, Владыко. Я выполню все свои обязательства перед Русской Православной Церковью. Как возлюбленная дщёрь её. Но и ты не мешай мне формировать мой двор. Так как мои подданые, это мои подданные. Я и не потерплю вмешивания в мои дела. Я формирую сейчас свою элиту, которая будет предана мне лично. И прошу, Владыко, не надо лезть в мои дела. Каждому своё. Вам богово, мне кесарево. Я сама решу, как мне жить и по каким правилам и законам будет существовать мой двор.