Александрин. Огненный цветок Вальхейма
Шрифт:
К счастью, его демоново сиятельство тоже ослаб. Ритуал, который мы так вовремя прервали, вытрепал его основательно.
Слабак.
На помощь Морану подоспел Сильвен. Ругань и проклятия, раздававшиеся под сводами зала, стали ещё более громкими и витиеватыми.
— Это тебе за Лоиз, тварь! — потеснив маркиза, гремел конюх, в запале позабыв, по чьему лицу кулаками елозит. — А вот ещё и ещё!!! А-а-а-а….
Пламя, объявшее руки Стража, обожгло Сильвену скулу. Зарычав, де Грамон повалил юношу навзничь, сдавив полыхающими пальцами ему горло.
Я было
Успела заметить, что Морану удалось оттащить от Сильвена Стража. А дальше перед глазами ярче пламени вспыхнула картина: застонала Лоиз, выгнувшись дугой. Растопырившая над ней крючковатые пальцы ведьма дёргала сестру, точно куклу, за невидимые нити чар, вытягивая из неё душу.
Я рванулась к Лоиз, но была отброшена к стене очередной яростной атакой д’Альбре. Созданный Серен ветер закружил вокруг меня, не давая даже слабому огоньку затрепетать на ладони.
— Всё ещё разочарована мной, кузина? — ухмыльнулась её насквозь прогнившая светлость.
Горячий поток воздуха ударил наотмашь. Обжёг. И тело, и лёгкие. Я, было поднявшись, как подкошенная рухнула на пол. Глаза слезились, и с каждой секундой головокружение только усиливалось. Я больше не видела Серен, лишь размытое пятно, в которое та превратилась.
Не слышала стонов Сильвена, потонувших в противном гуле, всё громче звучавшем в сознании. Оглушавшем. Не слышала яростного рычания сцепившихся в смертельной схватке хищников-Стражей.
От забытья меня отделала хрупкая грань реальности, которую я уже почти переступила.
А потом пелену, полонившую разум, ярким лучом прорезало воспоминание: беззаботная юная красавица покоряет сердца гостей маркиза. Звонкий смех Лоиз, словно тысячи серебряных колокольчиков, звучит под сводами бальной залы Валь-де-Манна в вечер моей помолвки с Мораном.
Мне вспомнилось волнение сестры, радостное возбуждение перед её первым представлением навеннской знати. И счастье, переполнившее Лоиз, когда отец пришёл в себя после долгого сна. На ум приходило много-много других светлых мгновений, которые у неё были и которые ещё непременно будут.
Если я сейчас не отступлю.
— Ну, раз сила твоя, с ней и подохнешь, — с ненавистью прошипела д’Альбре.
Приподняв тяжёлые, будто налитые свинцом веки, я увидела, как Серен, по-прежнему размытая, словно чернильная клякса, вооружившись кочергой, наверняка найденной в недрах камина, приближается ко мне.
Чувств не осталось. Не осталось ярости, ненависти. Страха. Я как будто заледенела изнутри, разом отсекла всё лишнее. Всё, что мешало сконцентрироваться на даре предков. Помочь сестре и раз и навсегда попрощаться с кузиной.
Эмоции поглотила тьма. Штормовой волной поднялась она из глубин моего естества. Густыми потоками хлынула с раскрытых
Серен не успела убежать. Не успела метнуться к своей покровительнице-ведьме, чтобы, как обычно, спрятаться у той за спиной.
А вот Берзэ не растерялась. Подскочила на удивление шустро, будто семнадцатилетняя девчонка, и выпалила, приняв самое простое и выгодное для себя решение:
— Сами тут разбирайтесь!
Предсмертный крик кузины смешался с восклицанием чародейки, окутавшей себя вихрем заклинания. А в следующий миг старухи и след простыл. Да и от некогда сиятельной маркизы де Шалон спустя короткое мгновенье осталось лишь изуродованное ядовитой силой тело.
Чужое, никогда ей не принадлежавшее.
Магия морров схлынула, чёрными змеями расползлась по углам зала, а потом и вовсе растаяла.
Сил на то, чтобы подняться и подойти к сестре, у меня уже не осталось. Поэтому я просто подползла к Лоиз, вложив в это простое действие последние крупицы энергии. Со стоном удовлетворения растянулась на прохладном полу. Сжала хрупкое запястье близняшки, ощутив, как под кончиками пальцев раздаётся слабое биение пульса. Невидящим взглядом поискала Морана, обнаружив мужа победоносно стоящего (ладно, вру, устало сидящего) над телом графа, грудь которого была продырявлена Сильвеновым кинжалом.
И только после этого позволила себе на время уйти из реальности.
Глава 31
События следующих дней мелькали в моём сознании, стремительно сменяя друг друга, как картинки в калейдоскопе. Я очень переживала за Сильвена, которого пришлось через всё то же зачарованное зеркало доставить в столицу. Деревенский лекарь, что жил в паре лье от Луази, при всём своём желании не сумел бы избавить храбреца-конюха от следов ожогов, которые Сильвен получил, бесстрашно сражаясь с огненным магом. Зато столичные знатоки с этой проблемой справились быстро. Не прошло и недели, как парень уже вовсю ухлёстывал за Мадлен, смущая её своей улыбкой. Улыбка эта появлялась на курносом лице конюха, побывавшем не только у магов, но и у маркизовского брадобрея, всякий раз, стоило моей камеристке попасть в поле зрения Сильвена.
Залечить раны Лоиз оказалось сложнее. Физически сестра не пострадала, чары ведьмы не успели коснуться ни её тела, ни её души. Но сердце, разбитое на осколки, нам пришлось собирать всем вместе, склеивать по кусочкам, окружив юную графиню заботой и любовью.
Я понимала, понадобится время, немало времени, прежде чем сестра станет прежней. Засияет тем солнечным лучиком, каким мы привыкли её воспринимать. И чтобы ускорить возвращение нашего «лучика», я старалась не оставлять Лоиз одну. В спальне, где она то горько плакала, уткнувшись лицом в подушку, то сидела неподвижно в кресле, бездумно глядя в окно или в разворот книги.