Александровский cад
Шрифт:
– Вот черти! – почему-то улыбнулся водитель. – Пассажиров заметили, Вера Сергеевна?
– Заметила, – вздохнула Вера.
Счастливые Татьяна и Алексей Казарины на заднем сиденье встречной машины через пять минут, миновав Боровицкие ворота, свернули на Коммунистическую и остановились перед Третьим корпусом. Открыв окно, Таня посмотрела на темные окна своей квартиры и грустно произнесла:
– Господи, как давно я здесь не была.
– Я тоже, – отозвался Алексей.
Она вопросительно взглянула на мужа и с подозрением спросила:
– А где ты жил все это время?
Лешка рассмеялся.
– Докладываю: все это время я жил у отца, о чем должен свидетельствовать ключ под половиком.
Они вошли в подъезд, поднялись по лестнице, остановились возле двери, и Лешка достал ключ. Он протянул его Тане, но та лишь прошептала:
– Ты открывай.
– Боишься превратиться в соляной столб?
– Я боюсь увидеть там себя…
Алексей открыл дверь, и они переступили порог квартиры, где не были почти месяц. Впрочем, в этот момент им казалось, что времени прошло намного больше. Таня осторожно прошлась по гостиной и села за стол. Алексей же остановился в дверях, продолжая держать в руках тяжелый чемодан. Поставить его на пол он почему-то не догадался. Погладив ладонью скатерть на столе, Таня подняла на него глаза:
– Ты меня прости, но можно я побуду одна?
– Ты в этом уверена?
Таня кивнула.
– Мне надо вернуться домой.
Алексей снял фуражку, почесал затылок и сказал:
– Ну, тогда я забегу к Петру Саввичу и обратно. Лады?
Но Таня его уже не слышала.
Глава 25
Солнечные лучи проникли сквозь портьеру. Владимир Константинович открыл глаза и попытался подняться с дивана. Резкая боль пронзила плечо, и он едва не застонал. Сжав зубы, он все-таки встал и тихо, стараясь не шуметь, проскользнул в ванную. Умылся, привел в относительный порядок одежду, наблюдая все это время через открытую дверь за Анной, которая, укрывшись шерстяным пледом, спала в кресле. Затем, что-то черкнув на листочке, лежащем у телефонного аппарата, Казарин аккуратно положил его рядом с Анной и направился в прихожую.
Надеть простреленную куртку в пятнах крови Казарин не решился. Поэтому снял с вешалки полувоенный мужской плащ, некогда принадлежавший заместителю наркома Чугунову, и набросил его на плечи. Затем осторожно прошел на кухню, здоровой рукой отодвинул засов черного хода и оказался на лестнице.
Спустившись вниз, он приоткрыл входную дверь, какое-то время сквозь щель оценивал обстановку, после чего быстро вышел в тенистый мрачный двор, а потом и на улицу. Только тут Владимир Константинович почувствовал себя в безопасности. Он ничем не отличался от других москвичей, спешивших по своим делам, и теперь можно было спокойно оглядеться. Первое, что бросилось в глаза, – непривычно большое количество патрулей.
Военные с повязками на рукавах сами по себе были обычным явлением в военной Москве. Но вот то, что останавливали они в основном женщин, причем тех, кто хотя бы отдаленно напоминал Анну, Казарина насторожило. Он решил подойти поближе и вслушаться в разговор патрульных с очередной прохожей. Это был опрометчивый шаг. Молодой капитан тут же отпустил миловидную женщину лет сорока и направился к Казарину.
– Эй, гражданин! Предъявите ваши документы.
Казарин вздохнул, выудил здоровой рукой из кармана плаща свое удостоверение и протянул начальнику патруля. Раскрыв книжечку, капитан изменился в лице и отдал честь:
– Виноват.
Казарин забрал документ и зашагал в сторону Кремля.
Машина выкатилась из кремлевских ворот и двинулась по утренней Москве. На переднем сиденье рядом с водителем сидел Алексей Казарин, на заднем – генерал Шапилин, который никак не мог прийти в себя. Он продолжал отчитывать зятя за события последних дней. Казарин, как обычно в таких случаях, глядел по сторонам и молчал.
– Тебе мало было той дурацкой истории с Бароном?! Опять начал?! Всех под удар поставил!
Машина проехала гостиницу «Москва» и сильно подпрыгнула на выбоине в мостовой.
– Чего молчишь? – не унимался Шапилин.
– А чего говорить? – не выдержал Алексей. – Я вел следствие.
– Следствие он вел! – взорвался Петр Саввич. – Твоя задача какая? Пошел, увидел, доложил. Все! Слушай, а может тебя и вправду на фронт отправить? Прямо на передовую?
Казарин заулыбался, повернулся к Шапилину со словами благодарности, но Петр Саввич показал ему кукиш.
– Шиш тебе! – И тут же добавил: – Займешься пропавшей англичанкой.
Алексей удивленно воззрился на тестя.
– Петр Саввич, а мы-то тут при чем?
– Ты-то ни при чем, ты всегда не при чем! А меня уже второй день достают все кому не лень! Англичане нервничают так, будто она не жена обычного писателя, а особа королевской крови. Чует мое сердце, что-то здесь не так! Не зря они так дергаются…
– Петр Саввич, – Лешка сделал умное лицо, – вы бы хоть сказали, кто она на самом деле?
– Да сказал же я тебе – обычная жена обычного писателя. Правда, русская по происхождению. Впрочем, тамошние ребята тебе все подробно расскажут.
Впереди показалась площадь Дзержинского, и Алексей окончательно скис.
– Петр Саввич, они ж меня с потрохами сожрут. Сами знаете, как они к чужакам относятся.
– Не боись, не сожрут. Тем более сам генерал Кудрявцев по твою мятежную душу звонил: пришли, говорит, мне этого умника, и точка.
Шапилин с усмешкой похлопал зятя по плечу:
– Видишь, твоя дурная слава растет не по дням, а по часам. Следопыт хренов. Треугольники, квадратики, делим, умножаем.
В глазах Петра Саввича мелькнули веселые искорки. Алексей хотел поинтересоваться, откуда о его деятельности известно какому-то генералу, но Шапилин приказал водителю:
– Останови, Степа. Мы приехали…
Казарин выглянул в окно. Машина притормозила возле знаменитого здания на площади Дзержинского.
– Иди, тебя уже ждут.
Алексей послушно вышел. Он уже поднимался по ступенькам второго подъезда, когда в машине опустилось стекло и Шапилин поманил его пальцем. Алексей подошел, нагнулся к окошку, а Петр Саввич взял его за пуговицу гимнастерки:
– Алексей, и на этот раз я тебя прошу как тесть, как отец твоей жены – без самодеятельности. Я могу на тебя надеяться?